Крушение России. 1917

Видя, в каком состоянии находился Хабалов, Совет министров возложил руководство подавления восстания на Беляева, который внешне все еще производил впечатление адекватного человека. Но сам военный министр — до приказа императора — эту функцию на себя не взял, переместившись, тем не менее, в штаб округа. Позднее (похоже, около 7 вечера) сам Беляев предложил принять командование гвардейскими запасными частями округа генерал-квартирмейстеру Генерального штаба Занкевичу. Это окончательно запутало ситуацию с военным командованием в городе, особенно, учитывая, что Хабалов не признал права военного министра вмешиваться в дела округа, непосредственно подчиненного Верховному главнокомандованию.

Меж тем правительство решило перебраться с квартиры Голицына в Мариинский дворец, который худо-бедно охранялся. «Подъехав к Мариинскому дворцу, — свидетельствовал Протопопов, — я увидел перед ним два полевых орудия; в помещении, около швейцарской, были солдаты, я слышал, их было около роты»[1862]. В зале заседаний Совета министров собрались почти все члены кабинета, не хватало только Раева и Григоровича. Голицын позднее в показаниях следственной комиссии уверял: «Никаких суждений тут не было. Мы ходили растерянные. Мы видели, что дело принимает скверный оборот и ожидали своего ареста»[1863]. Версию о полной деморализации правительства подтверждал и Родзянко, поведавший о рассказе одного министра о том, как во дворце погасили свет, а когда снова его зажгли, он обнаружил себя под столом[1864]. Но в действительности правительство, хоть и сильно напуганное, продолжало функционировать и принимать важные решения.

Были расширены прерогативы председателя Совета министров. Решением кабинета ему было предоставлено право распоряжаться правительственными делами по всем отраслям управления[1865]. Это было, по сути, вручением в руки Голицына диктаторских полномочий по всем гражданским вопросам.

Следующим шагом стала отставка Протопопова. Инициатива исходила от Беляева. Приехав до начала заседания, он попросил премьера о беседе наедине. Доложив о Занкевиче, военный министр просил Голицына добиться ухода Протопопова. Поскольку уволить его мог только царь, Беляев предложил уговорить главу МВД сказаться больным и передать свои полномочия кому-то другому. Протопопову только что принесли известие о разгроме толпой его дома, жена чудом спаслась у смотрителя дома. Все выразили ему соболезнования, но об отставке все же попросили. Причем Протопопов был уверен, что на то была монаршая воля. Это хорошо видно из его показаний следственным органам: «Ген. М. А. Беляев сказал что-то полушепотом кн. Н. Д. Голицыну, который обернулся и взглянул на меня, я расслышал, что вел. кн. Кирилл Владимирович привез из Ставки какую-то новость, и догадался, что царь выразил согласие на мою отставку. Через несколько минут кн. Н. Д. Голицын обратился ко мне с просьбой «принести себя в жертву», как он выразился, и подать в отставку. Я напомнил ему мои неоднократные об этом просьбы у царя и ответил полным согласием»[1866]. Беляев предложил заменить Протопопова на главного военного прокурора Макаренко, но предложение это было отвергнуто. Напечатанный приказ Голицына гласил: «Вследствие болезни министра внутренних дел действительного статского советника Протопопова, во временное исполнение его должности вступит его товарищ по принадлежности»[1867]. Протопопов покинул зал и еще два часа сидел у Крыжановского, пытаясь прийти в себя. После чего Протопопову намекнули, что его присутствие в Мариинском дворце нежелательно, поскольку может привлечь охотящихся за ним революционеров.

Обсуждали и другие кадровые перестановки, и судьбу самого кабинета. В 6 вечера в экспедицию канцелярии Совета министров была передана составленная Покровским и Барком и подписанная Голицыным телеграмма царю, в которой правительство «дерзает представить Вашему Величеству о безотложной необходимости принятия следующих мер… с объявлением столицы на осадном положении, каково распоряжение уже сделано военным министром по уполномочию Совета министров собственной властью. Совет министров всеподданнейше ходатайствует о поставлении во главе оставшихся верными войск одного из военачальников действующих армий с популярным для населения именем». Далее говорилось, что правительство не может справиться с создавшимся положением, предлагало себя распустить и назначить премьером лицо, пользующееся общим доверием, а также составить ответственное министерство[1868]. Это была коллективная просьба о сложении полномочий. В Ставке телеграмму получат много позже, и Николай ответит ближе в полуночи.