Крушение России. 1917

— Неужели у вас во всем Петрограде только и имеется, что мой, так называемый карательный отряд? — удивился Кутепов. И возразил, что идти назад по Невскому нецелесообразно. Он двинется по Литейному, затем по Симионовской улице к цирку Чинизелли выйдет на Марсово поле, где и встретит толпу. Кутепов так и поступил. Но на Литейном — на углу с Артиллерийским переулком — он застал картину разгрома казарм лейб-гвардии 1-й Артиллерийской бригады взбунтовавшимися литовцами и волынцами. Пришлось задержаться. От горящего здания Окружного суда в направлении отряда Кутепова началась стрельба, вдоль Литейного проспекта засвистели пули. Кутепов принял решение действовать в этом районе[1847]. Максимальная численность отряда Кутепова достигала 6 рот, 1 1/2 эскадронов с 15 пулеметами, всего не более тысячи человек.

А что происходило в других армейских частях, еще не охваченных восстанием? Дмитрий Ходнев сообщает, что около 11 часов командир запасного батальона Финляндского полка собрал офицеров в кабинете августейшего шефа-цесаревича и произнес прочувствованную речь. «Не забудем, что мы финляндцы, что на груди у нас полковой знак с начертанными на нем словами: «За Веру, Царя и Отечество». Мы должны это всегда помнить. Не забудем также и то, что действующий на фронте наш родной полк ожидает от нас помощи и поддержки, а никак не смуты». Ходнев вернулся в помещение учебной команды, разговаривал с солдатами, объяснял им происходящее: «Не чувствовалось прежней уверенности в своих солдатах, не было заметно в них чувства долга и, казалось, они послушны и внешне дисциплинированны, но достаточно какого-нибудь малейшего повода, чтобы они из дисциплинированных солдат обратились в бунтовщиков… На душе стало так пусто и так тоскливо»[1848]. Финляндский полк будет сопротивляться дольше других.

Ближе к полудню уже из самых разных мест поступала информация о пожарах, погромах и армейских бунтах. Главными целями восставших сразу стали арсеналы, здания правоохранительных органов, от которых, прежде всего, можно было ожидать неприятностей, вокзалы, куда могли подойти дополнительные войска, и тюрьмы, которые революционеры всегда освобождают в первую очередь.

Силой восставших солдат были взяты Главный арсенал, Главное артиллерийское управление и склады патронного завода. Много оружия было захвачено в полковых цейхгаузах. Довольно быстро в руках восставших оказалось более 40 тысяч винтовок, 30 тысяч револьверов, не менее 2 млн патронов[1849]. Такой внушительный арсенал придавал сил и уверенности.

Из вокзалов первым был захвачен Финляндский, где охрану взял на себя отряд самообороны. Движение поездов было остановлено. В толпе рабочих, с помощью проходившей мимо воинской части бравших вокзал, находился Михаил Калинин, будущий «всесоюзный староста»: «Вокзальная охрана была разоружена в одно мгновение. Но толпа еще в нерешительности. Что же дальше? И солдаты кричат: ’’Где вожаки? Ведите нас». Я сам в нерешительности, я еще не знаю, куда может направиться эта сила и что сейчас, вот здесь поблизости можно сделать. Для меня несомненно одно: надо сейчас же, не медля ни минуты, толкнуть на борьбу, ибо вся масса по существу переживает такое же состояние и ждет действия. Я поднялся на площадку вокзала и крикнул: «Если хотите иметь вождей, то вон, рядом «Кресты». Вождей надо сначала освободить». В один миг мысль подхвачена, расширена. Кто-то кричит: сначала освободим из военной тюрьмы… Отделяются отряды, появляются руководители. Мысль осуществляется в действие: одни направляются к военной тюрьме, другие к «Крестам»[1850].

В феврале 1917 года все основные питерские тюрьмы были переполнены. Они были рассчитаны на 4 тысячи человек, но содержалось в них 7600 заключенных, в том числе 2400 — в «Крестах». Основную массу составляли уголовники, но были и политические, арестованные за революционную деятельность, и осужденные за шпионаж.

«Кресты» были атакованы в двух сторон — с набережной Невы и с Симбирской улицы. Тюремные ворота сокрушены таранами и оружейными прикладами, охрана и администрация разоружены, камеры открыты. Вышедший на свободу член Петербургского комитета большевиков Василий Шмидт делился воспоминаниями: «То, что представилось моим глазам, повергло меня в необычайную радость. На набережной, вдоль всей тюремной сцены стояли с оружием в руках тысячи солдат и раздавали оружие рабочим Выборгской стороны. Десятки грузовиков с ружьями и патронами вмиг разгружались. Я второпях схватил первое попавшееся ружье и вместе со всей толпой отправился к зданию Государственной думы»[1851].