Крушение России. 1917

Был ли бунт запасных частей напрямую связан с конкретной деятельностью кого-либо из многочисленных заговорщиков? На то никаких прямых указаний нет. Есть только предположения. В частности, видный меньшевик Николай Иорданский в 1928 году напишет: «Я предполагаю, что восстание 27 февраля в его первой стадии получило направление от неисследованной до сих пор военной организации, связанной с заговором кружка либеральных генералов и анти-династической группы Военно-промышленного комитета… Общая наметка первоначальных операций несомненно могла быть известна и той небольшой части солдат, которая находилась в сношениях с заговорщиками и имела возможность тайно получить указания от руководящей группы, из осторожности державшейся в тени… Быть может, именно в ночь с 26 на 27 февраля заговорщики в полках питерского гарнизона приняли последние решения и наметили первые выступления»[1843]. Здесь прямое указание на возможную роль «младотурецкого» кружка Гучкова и руководимого им ЦВПК. Узнать что-то большее вряд ли удастся.

Во второй роте учебной команды Волынского полка взводные командиры собрались ночью у кровати старшего унтер-офицера Кирпичникова, бывшего рабочего с Путиловского завода. «Отцы, матери, сестры, братья, невесты просят хлеба. Мы их будем бить? Вы видели кровь, которая лилась по улицам? Я предлагаю завтра не идти. Я лично — не хочу»[1844], — произнес Кирпичников. С ним согласились, сговорившись не подчиняться приказам. Команду подняли раньше обычного. Взводные провели разъяснительную работу с личным составом: все согласились слушаться команд Кирпичникова. Выстроились, каптенармус притащил ящики с патронами, набили ими карманы и сумки. Пришедший в казарму в седьмом часу начальник учебной команды штабс-капитан Дашкевич, как обычно, поздоровался. Ответом было громогласное «Ура!».

— Что это значит?! — закричал Дашкевич.

— Это сигнал к неподчинению вашим приказаниям, — прокричал в ответ унтер-офицер Марков. Командир с двумя сопровождавшими его офицерами бросились к выходу, но поздно. Выстрелами в спину Латке вич был убит.

Кирпичников — один из стрелявших — 6 апреля будет награжден Георгиевским крестом и произведен в подпрапорщики приказом генерала Корнилова[1845].

Солдаты с криками «ура!» разобрали цейхгауз и, стреляя в воздух, выбежали из казармы. Мосты сожжены, дальше только вперед, иначе трибунал. Куда идти? К таким же, как ты, к солдатам… Волынцы направились к расположенным по соседству — на Кирочной улице — казармам Преображенского и Литовского полков. Уговаривать коллег по оружию долго не пришлось: вскоре кое-как построившаяся солдатская масса потекла на Литейный проспект, поднимать Московский полк. Попадавшихся по дороге офицеров разоружали, полицейских — убивали.

Власти оперативно узнавали о происходящем — телефонная связь работала исправно, но, застигнутая врасплох, явно опаздывала с действиями. А многие ее представители постарались не брать на себя никакой ответственности или попросту исчезнуть. «В шесть утра меня разбудил телефонный звонок, — вспоминал Васильев. — Это был градоначальник Балк, позвонивший сообщить, что в казармах лейб-гвардии Волынского полка фельдфебель Кирпичников застрелил своего старшего офицера… Убийца затем исчез, не оставив следов, и состояние духа названного полка весьма опасно… Так как это убийство было в компетенции военных властей, я не мог самостоятельно предпринять никаких шагов, но попытался связаться с Хабаловым. Однако все мои попытки дозвониться до него оказались безуспешными, на все вопросы о его местонахождении я не мог получить никаких внятных и прямых ответов… Из своего окна я мог видеть, что улицы слишком многолюдны для этого часа. Скоро появились военные авто, мчавшиеся на головокружительной скорости во всех направлениях, а затем вдали послышались отдельные винтовочные выстрелы. Телефон снова зазвонил: это опять был Балк с еще одной тревожной новостью: генерал-майор Добровольский, командующий инженерным батальоном, только что убит своими людьми»[1846]. Следует заметить, что сам Васильев — руководитель Департамента полиции МВД — утро провел дома за телефоном, а потом предпочел спрятаться у своего приятеля.