Крушение России. 1917

То, что было принято решение отправить в столицу войска, а выбор командующего пал именно на Иванова, Дубенский объясняет инициативой собственной и лейб-хирурга Федорова: им якобы удалось сначала уговорить Иванова принять на себя миссию водворения порядка в столице, а затем усадить его на обеде рядом с императором, чтобы внушить Николаю мысль об отправке Иванова в Петроград. Эта версия вряд ли соответствует действительности. Но характерно, что в ней за подавление беспорядков высказываются историограф и врач императора, а вовсе не высшее военное руководство Ставки, которое продолжало проявлять как минимум полную безынициативность. «Руководство подавления мятежа должен был взять на себя сам Алексеев, оставаясь в Ставке»[1967], — справедливо замечал эмигрантский историк Виктор Кобылин. Действительно, организация масштабной контрповстанческой военной операции была возможна только Ставкой под руководством самого авторитетного военного. Но Алексеев не спешил брать на себя личную ответственность.

Свое назначение генерал Иванов получил перед ужином, на который царь явился ближе к 8 вечера. Решение о военной операции для усмирения столицы и ее командующем Николай II принимал лично. Еще в начале восьмого император отправил Александре Федоровне телеграмму, где сообщал: «Выезжаю завтра 2.30. Конная гвардия получила приказание немедленно выступить из Нов. в город. Бог даст, беспорядки в войсках скоро будут прекращены. Всегда с тобой. Сердечный привет всем»[1968]. Блок также установил, что «генерал Иванов, придя к обеду, узнал от Алексеева, что он назначен в Петербург главнокомандующим»[1969]. Сам Алексеев чуть позднее в разговоре по прямому проводу с начальником штаба Северного фронта Даниловым прямо сошлется на телеграмму Беляева за № 197 как на основание для военной миссии Иванова. Само же уведомление о его назначении проходило на глазах у генерала-железнодорожника Николая Тихменева: «Со своей привычной приветливостью, поздоровавшись с ген. Ивановым, Алексеев, не садясь, как-то весь выпрямился, подобрался и внушительным официальным тоном сказал Иванову:

— Ваше превосходительство, Государь Император повелел Вам, во главе Георгиевского батальона и частей кавалерии, о движении коих одновременно сделаны распоряжения, отправиться в Петроград для подавления бунта, вспыхнувшего в частях Петроградского гарнизона.

После этого Алексеев сделал паузу, воспользовавшись которой Иванов ответил, что воля Государя Императора для него священна… Думаю, что у Алексеева тогда уже мало было надежды на успех экспедиции Иванова»[1970].

На обеде Иванов присутствовал, уже зная о своей миссии. «Приглашены были генерал Кондзеровский и какой-то полковой командир, прибывший с фронта. Затем, за столом находились только те, кто постоянно обедали у Государя, т. е. вся свита и иностранные военные представители. Тяжелое настроение господствовало у всех. Молча ожидали мы выхода Государя из кабинета. Его Величество в защитной рубахе появился за несколько минут до 8 часов. Он был бледен. Государь обошел всех молча и только приглашенному командиру полка сказал несколько слов. За столом рядом с Государем сидел генерал-адъютант Иванов, и они весь обед тихо разговаривали между собою»[1971].

О чем шел разговор? «Иванов, слывший за «поклонника мягких действий», за обедом рассказывал царю, как ему удалось успокоить волнения в Харбине при помощи двух полков без одного выстрела… Иванов доложил, что он уже год стоит в стороне от армии, но полагает, что «далеко не все части останутся верны в случае народного волнения» и что потому лучше не вводить войска в город, пока положение не выяснится, чтобы избежать «междоусобицы и кровопролития». Царь ответил: «Да, конечно»[1972]. После обеда Иванов направился в Штаб, чтобы вместе с Алексеевым заняться подготовкой операции.

В 22.25 Алексеев направил телеграмму генералу Данилову — начштаба Северного фронта, войска которого были наиболее близко от столицы: «Государь Император повелел ген. — ад. Иванова назначить главнокомандующим Петроградским военным округом. Посылаются от войск Северного фронта в Петроград: два кавалерийских полка по возможности из резерва 15-й кав. дивизии (Переяславский, Украинский, Татарский, Уланский и 3-й Уральский казачий полки), два пулеметных полка из самых прочных, надежных, одна пулеметная команда Кольта для Георгиевского батальона (отряд ген. Иванова), который вдет из Ставки. Прочных генералов, смелых помощников… Минута грозная, и нужно сделать все для ускорения прибытия прочных войск. В этом заключается вопрос нашего дальнейшего будущего»[1973]. Такой же силы отряд Алексеев требовал от Западного фронта. Вслед за этим начальник штаба направил телеграмму военному министру Беляеву, извещая его о назначении Иванова командующим округа «с чрезвычайными полномочиями». Алексеев просил срочно сформировать для Иванова штаб из чинов управления Генерального штаба, Главного штаба и штаба округа[1974].