Крушение России. 1917

Рузский старался доказать Государю, что его мысль ошибочна, что следует принять формулу: «Государь царствует, а правительство управляет». Государь говорил, что эта формула ему не понятна, что надо быть иначе воспитанным, переродиться, и опять оттенил, что он лично не держится за власть, но только не может принять решения против своей совести и, сложив с себя ответственность за течение дел перед людьми, не может считать, что он сам не ответственен перед Богом. Государь перебирал с необыкновенной ясностью взгляды всех лиц, которые могли бы управлять Россией в ближайшие времена в качестве ответственных перед палатами министров, и высказывал свое убеждение, что общественные деятели, которые, несомненно, составят первый же кабинет, все люди, совершенно неопытные в деле управления и, получив бремя власти, не сумеют справиться со своей задачей»[2182]. Николаю не откажешь в чувствах чести, ответственности, в прозорливости. Ему не хватило воли.

Рузский спорил, сыпал традиционными аргументами прогрессивной общественности в пользу ответственного министерства. Против этого Николай мог легко возражать. Тогда Рузский прибег к документам, предложив императору полученные телеграммы. Мы не знаем точно, какие именно послания генерал предъявил Николаю (кроме одного — от Алексеева). Но мы знаем, какие у Рузского были и какие он мог предъявить.

Имелась переданная из Ставки телеграмма, посланная царю Мрозовским из Москвы: «Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу: большинство войск с артиллерией передалось революционерам, во власти которых поэтому находится весь город; градоначальник с помощником выбыли из градоначальства; получил от Родзянки предложение признать временную власть комитета Государственной думы, положение крайне серьезное, при нынешних условиях не могу влиять на ход событий, опасаюсь утверждения власти крайних левых, образовавших исполнительный комитет, промедление каждого часа увеличивает опасность; получаю от более благомыслящей части населения заявления, что призвание нового министерства восстановит порядок и власть. Срочно испрашиваю повеления Вашего Величества»[2183].

Была телеграмма от Брусилова на имя графа Фредерикса с просьбой к императору «признать совершившийся факт и мирно и быстро закончить страшное положение дела. Россия ведет грозную войну, от решения которой зависит участь и нашего Отечества и Царского Дома. Во время такой войны вести междоусобную брань совершенно немыслимо, и она означала бы безусловный проигрыш войны, к тому времени, как обстановка складывается для нас благоприятно. Это угрожает катастрофой и во внутренних делах»[2184]. Какой именно факт Брусилов предлагал признать, из телеграммы неясно, но, очевидно, что он выступал против военной операции.

У Рузского была телеграмма, переданная помощником начальника штаба Верховного главнокомандующего генералом В. Н. Клембовским: «Доложить Его Величеству о безусловной необходимости принятия тех мер, которые указаны в телеграмме генерала Алексеева Его Величеству, так как им это представляется единственным выходом из создавшегося положения. Великий князь Сергей Михайлович со своей стороны полагает, что наиболее подходящим лицом был бы Родзянко, пользующийся доверием»[2185]. Наконец, главный козырь — сама упомянутая телеграмма от начальника штаба, которую он отправил из Ставки еще в 15.50.

Она, в частности, гласила: «Беспорядки в Москве, без всякого сомнения, перекинутся в другие большие центры России… Революция в России, а последняя неминуема, раз начнут беспорядки в тылу, знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжелыми для России последствиями… Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идет революция, невозможно… Пока не поздно, необходимо немедленно принять меры к успокоению населения и восстановить нормальную жизнь в стране. Подавление беспорядков силою при нынешних условиях опасно и приведет Россию и армию к гибели. Пока Государственная дума старается водворить возможный порядок, но если от Вашего Императорского Величества не последует акта, способствующего общему успокоению, власть завтра же перейдет в руки крайних элементов, и Россия не переживет все ужасы революции. Умоляю Ваше Величество ради спасения России и династии поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия, и поручить ему образовать кабинет. В настоящую минуту это единственное спасение. Медлить невозможно, и необходимо это провести безотлагательно. Докладывающие Вашему Величеству противное бессознательно или преступно ведут Россию к гибели и позору и создают опасность для династии Вашего Императорского Величества»[2186]. Первый человек в военной иерархии страны фактически отказывал Верховному главнокомандующему в поддержке.