Крушение «Великого Океана»

— Ветры, которые постоянно дуют с одной стороны в течение известного количества месяцев, а потом изменяют свое направление и дуют столько же времени.

Разговор длился до самого ужина. Когда же все вернулись домой, Риди снова начал свой рассказ.

«Около четырех лет пробыл я на этом фрегате; нас посылали из одного порта в другой, и я побывал в различных климатах.

Наконец, я сделался очень сильным, высоким мальчиком, и меня назначили на бизань. Это мне понравилось. Я хорошо исполнял свое дело, и потому меня не наказывали.

Служить на военном судне легче, сэр, чем на купеческом, где мало рабочих рук, а потому приходится жестоко трудиться. Правда, иногда на фрегатах попадаются жестокие капитаны, но мне посчастливилось: наш капитан был кроток, справедлив и наказывал матросов только за настоящие провинности.

Одно печалило меня: я не мог скоро попасть в Англию и повидаться с матушкой. Раза три писал я ей, но ответов не получал, и скоро мной овладело такое нетерпение, что я решил бежать при первом же удобном случае.

В то время мы стояли в Вест-Индии, и я очень часто совещался с Гастингсом о своих планах; ему не меньше моего хотелось вернуться на родину. Итак, мы решили бежать.

Наш фрегат бросил якорь в Порт-Рояле на острове Ямайка; тут же стоял целый караван вест-индских судов, нагруженных сахаром; все они были готовы немедленно отплыть. Мы знали, что, проберись мы на палубу одной из этих шкун, ее капитан спрятал бы нас до минуты отплытия. У всех них были недостаточно большие экипажи.

Мы могли сделать только одно, а именно, добраться ночью вплавь до палубы одного из «купцов». И это было нетрудно: шкуны стояли ярдах в сотне от нашего фрегата. Но мы боялись акул, которые кишели в заливе. Тем не менее, накануне отплытия «купцов» мы решились попытать счастья. Наступило время ночной вахты; тихонько мы спустились с носа корабля, прыгнули в море и быстро поплыли к купеческим судам.

Вахтенный заметил, что вода колеблется, окликнул; мы, понятно, не ответили и только поплыли еще скорее, так как услышали свисток. Это офицер дал знак спустить за нами шлюпку.

Я только что ухватился за кабель шкуны и собирался начать карабкаться вверх (я опередил Гастингса), как вдруг услышал душераздирающий крик, обернулся и увидел акулу, которая схватила Гастингса и унесла его в глубину. Несколько мгновений я не мог пошевелиться от ужаса; наконец, оправившись, полез по канату и хорошо сделал, что поторопился: вторая акула кинулась на меня и, хотя я уже был фута на два выше уровня воды, подскочила за мной и сорвала с меня башмак. Страх придал мне силы: секунды через две я очутился подле борта.

Матросы, видевшие меня и гибель Гастингса, помогли мне спрятаться, и когда к шкуне подошла шлюпка с фрегата, сказали офицеру, что они видели в воде двоих и что на их глазах акулы унесли обоих.

Экипаж шлюпки слышал крики моего бедного Гастингса, а потому и офицер, и матросы поверили, что оба беглеца погибли; они вернулись к фрегату. Я слышал барабанную трель, означающую, что с палубы бежало двое, но скоро прозвучал отбой. Очевидно, против моего имени и против фамилии Гастингса в книгах появилась буква У».

— Что значит У? — спросил Уильям.

— «У» обозначает «уволен»; У с точкой значит умер, — ответил Риди, — и только Провидение спасло меня от смерти.

— Это было чудо, — заметил Сигрев.

— Да, сэр. И мне трудно описать, что я чувствовал в то время; я пробовал заснуть, но не мог; едва начиная дремать, я воображал, будто меня хватает акула. Я читал молитвы, опять закрывал глаза; ничто не помогало.

«Капитан боялся, что мой крик услышат на фрегате. Он прислал мне стакан рома; я выпил, и это успокоило меня; я, наконец, заснул крепким сном, а когда проснулся, наша шкуна шла на полных парусах, посреди еще сотни других судов. Военный фрегат, который отправился конвоировать их, не переставая выбрасывал сигналы и то и дело давал пушечные выстрелы; это была величавая картина, от которой билось сердце; главное же мы шли к родной Англии.

Я чувствовал такой прилив счастья, что, кажется, решился бы снова рискнуть попасться в челюсти акулы, только бы иметь право надеяться снова вернуться на родину, в Ньюкестл, и увидаться с моей бедной матушкой».

— Кажется, ваше чудесное избавление от смерти принесло вам мало пользы, Риди, — заметила миссис Сигрев, — вы слишком скоро забыли о смертельной опасности.

— Нет, право, нет, миссис Сигрев, — ответил старик. — Только первый взгляд на суда, шедшие к Англии, вызвал во мне такое впечатление. Скажу по совести, что я стал лучше, серьезнее, чем был. Я и теперь достаточно дурной и грешный человек, но с той минуты немного исправился.

«На палубе был отличный старик, второй помощник капитана, шотландец; он много и серьезно говорил мне о моем удивительном избавлении от смерти и первый стал читать со мной Библию, давая хорошие объяснения. И я полюбил эту святую книгу.