Круть

– Из дневников Варвары. Она прямо пишет там, что Рыба ничего не знает. Еще это ясно из кодированных сообщений. Есть такая книга «Тайные шифры Варвары Цугундер». Криминалисты раскрыли некоторые коды. Цугундер и Рыба общались через посты в соцсетях. Через публичное пространство. Но Рыба даже не понимала до конца, что вкладывала в свои коды Варвара. Например, слово «янагихара» означало «ищу кого вальнуть», а «янагихаре» – «еще одного вальнула». Когда читаешь сообщения Варвары, зная шифр, понятно, что она признается в убийствах. А Рыба этого не понимает и думает, что идет литературная полемика.

– А почему вас так горячо волнует эта тема? Варвара Цугундер жила века назад.

– Ну как объяснить… Я ученый. Нами движет любопытство к миру. Для вас это просто страшилка из прошлого, а для меня – величайшая загадка мироздания. Я дорого бы дал, чтобы раскрыть тайну Варвары Цугундер.

– Вы полагаете, это возможно?

– Я вам сейчас по секрету одну байку сообщу. Ходят слухи, что малоизвестные сведения о Варваре Цугундер были в книге ШарабанМухлюева «Бабы и Другие Телки». Но эту информацию якобы изъяли еще в карбоне. Я бы очень хотел выяснить, о чем речь.

– У вас это навязчивая идея? Сердюков засмеялся.

– Пожалуй. Но в хорошем смысле. Ученый должен быть одержим наукой. Мещанские представления о нормальном и должном тут не подходят.

– Скажите, вы поэтому изучаете современный пайкинг? Из-за Варвары Цугундер?

Сердюков нахмурился.

– Нет… Неправильная постановка вопроса. Это один комплекс проблем – современные куры, их блатная романтика, их психические девиации, эстетика ритуальных убийств, наконец. Чтобы понять современных кур, надо понимать Варвару Цугундер – не зря она у них главная культурная героиня. Мы не знаем, отчего в их сознании происходит этот сдвиг. Где, так сказать, искать триггерный нейрон пайкинга – в неокортексе, среди культурных скриптов, или в древнем рептильном комплексе…

– Пытались ли вы использовать оборудование «TRANSHUMANISM INC.» для удовлетворения личного любопытства?

– Снова неверная постановка вопроса. Ученый – это не бюрократ, распределяющий бюджетные деньги. У нас нет личного и служебного любопытства раздельно. Если они не сольются в одно целое, открытия не произойдет. Когда менеджмент только это поймет…

– Вы допускаете, что Дарья Троедыркина покушалась на Кукера из-за обострения, вызванного вашим опытом?

– Нет.

– Почему?

– Да по очевидным причинам. Допустим, обострение у нее было из-за опыта. А разъемы в ногах тоже из-за него появились?

– Какие разъемы?

– Под петушиные шпоры. Ее готовили задолго до нашего сеанса. Разъемы в ноги вставили, чтобы она за петуха сошла. А наши опыты просто использовали для прикрытия. Кто-то очень хорошо все это подстроил.

– Кто?

– Не хочу спекулировать, – вздохнул Сердюков. – Связан служебной ответственностью. Вы в корпорации сами должны понимать такие вещи…

* * *

На следующее утро я догадался по лицу Ломаса – случилось что-то очень нехорошее.

– Мы нашли Вонючку, – сказал он. Я сперва не понял, о чем он.

– Какого вонючку?

– Пропавшую реку.

– И где она?

– Недалеко от Марса, – ответил Ломас. Его глаза были пустыми и спокойными. Таков взгляд безумца. Секунду или две я думал, что Ломас повредился рассудком. А потом он включил голографическую проекцию над столом.

– С карбона над планетой осталось несколько орбитальных телескопов. Пара из них еще действует, и они на связи с Землей. Один из них, конкретно Вебб 5, заметил крайне странный космический феномен.

Я увидел какие-то схемы, пунктиры траекторий – и размытую фотографию темного тела неправильной формы.

– Что это?

– Астероид 97591 «Ахилл».

– Ахилл?

– Да. Это его официальное название. Я не шучу. Большой порядковый номер, потому что он был открыт, утерян и открыт опять. Сейчас приближается к Марсу.

– И что?

– Он не представлял опасности для нашей планеты до самого недавнего времени.

– Что случилось?

– Вулканическое извержение на астероиде. Спектральный анализ выбросов показал, что из жерла на малой планете 97591 извергается кристаллический водяной пар.

– Кристаллический пар?

– Как бы взвесь микрокристаллов льда. Происходит это в объемах, достаточных для того, чтобы превратить космический вулкан в подобие реактивного двигателя.

– И что?

– В результате орбита астероида быстро меняется. Он может столкнуться с Землей.

– Подождите, – сказал я, – а откуда на астероиде водяной вулкан?

– В том-то и дело, – ответил Ломас, – что его там не может быть. Но я уверен – это та самая вода, которая раньше вытекала из труб в тайге. Теперь она в них втекает, а вытекает за орбитой Марса.

– Так, – сказал я. – Так.

– Мало того, – продолжал Ломас, – размеры этого астероида очень близки к параметрам небесного тела, вызвавшего мезозойскую катастрофу шестьдесят шесть миллионов лет назад.

– Вы думаете, это…

– Я не думаю, а знаю, – сказал Ломас. – Он даже астероид выбрал с названием «Ахилл». Он весельчак.

– Но ведь нужен сложнейший расчет, чтобы угадать с коррекцией орбиты. Откуда у него такие вычислительные мощности?