Круть (с разделением на главы)

— Скорее, патриарх. Петухарх, так сказать. В других ветроколониях есть более авторитетные петухи. Но Кукера уважают. Советуются. Раньше он держал общак. Связи остались, конечно. У него большие финансовые возможности.

Я кивнул.

— Надо понаблюдать за ним через имплант. Подключитесь через омнилиник и сформируйте представление.

— Сделаю, — сказал я. — А может, просто зачистить всех возможных кандидатов в демоны? У вас же есть канал связи с сердоболами.

— Я думал об этом, — ответил Ломас. — Но вряд ли сердоболы на такое пойдут. Во-первых, у них нет повода — а пересказывать им откровение сестёр-кармелиток пока не хочется. Во-вторых, неизвестна степень влияния петухов на администрацию. Их финансовые возможности впечатляют. Они коррумпируют даже наш менеджмент.

— Это решаемые вопросы, — сказал я. — Мы можем зачистить кандидатов сами. Например, микродронами.

— Такой зачисткой мы не победим зло, а лишь уничтожим его потенциальный сосуд. Зло найдёт другого носителя. Но оно насторожится, и мы об этом уже не узнаем. Гораздо умнее с самого начала держать ситуацию под контролем. Поэтому препятствовать капитану Сердюкову и Лауре я не буду.

Ломас, как всегда, видел дальше меня. Но у него и зарплата другая.

— Коррупция, — вздохнул я. — Везде в этом мире коррупция.

— Не везде, — ответил Ломас.

— А где её нет?

— У вас в Добросуде.

— Вы серьёзно?

— Конечно. Коррупция — это язва на здоровом теле. Девиация. А когда вместо здорового тела имеется одна большая язва, это уже не отклонение от нормы. Это такой социальный строй. И сегодня он стучится в нашу дверь вместе с мезозоем. Даже не знаю, какой стук громче.

— Проект одобрили наши старшие менеджеры.

Ломас поглядел на меня задумчиво. — Вы полагаете, они тоже в доле?

Закрыв глаза, он замер. Я понял, что он контактирует с кем-то из начальства.

— Нет, — сказал адмирал через пару минут. — Наших технологов действительно интересует возможность психотерапии для лечения пайкинга. Организовать подобное самим сложно — преступницы или в тюрьмах, или на нелегальном положении. Сердюков пришёлся кстати.

— Думаете, он может добиться успеха?

Ломас пожал плечами.

— Увидим.

— Нужен контроль использования трип-боксов, — сказал я. — Кто, как, когда. По какой программе.

— Отличная мысль, — улыбнулся Ломас.

— Наверно, имеет смысл проследить за Сердюковым, пока он устанавливает трип-боксы в колонии. Можем услышать что-то интересное.

— Правильно мыслите. Потом переключайтесь на Кукера.

— Можно идти?

— Не спешите, — ответил Ломас. — Выпьем ещё на посошок.

Я отсалютовал начальнику стаканом.

— Должен заметить, — сказал Ломас, — что на меня произвела впечатление история о возвышении петухов.

— Почему?

— Я смотрю на это как епископ. Wer sich selbst erchöhet, der soll erniedriget werden…[2] У Баха есть потрясающая кантата на эти слова. Как раз под коньячок.

В кабинете заиграла музыка. Грозно-взволнованные голоса хора казались излишне экзальтированными, но музыка была хороша.

— Возвышающее себя унижено будет, — повторил Ломас задумчиво, — униженное вознесётся. При Бахе, обратите внимание, не было ни банок, ни этой инверсии высшего и низшего.

— Теперь в кантате больше смысла, — сказал я. — История ставит всё по местам.

— Да, — ответил Ломас. — Low is the new high[3]. Но этого мало. High is the new low[4]. Про это в наше время тоже нужно помнить. Ваше здоровье!

8

Classified

Field Omnilink Data Feed 23/15 Маркус Зоргенфрей

P.O.R Капитан Сердюков

Бревенчатый кабинет начальницы лагеря майора Тони был жарко натоплен. Из угла хитровато щурился бюст климатолога Лукина с гипсовым коком над улыбающимся лицом. На стене висел портрет генерала Шкуро в крагах с факсимильным автографом:

СИБИРСКИМ КРУТИЛЬЩИЦАМ ОТ ВЕЧНЫХ ВОЖДЕЙ.

ША

Что такое это «ША» — инициалы Мощнопожатного (его вроде звали Александром) или приличествующее обстоятельствам междометие — сказать было трудно.

По сторонам от вождя висели учебные плакаты, изображающие правильную организацию ветродеяния в исправительных заведениях: форма педальных рам, расстояния между крутильщицами, гендерная сепарация зон, пропеллерные вышки с разметкой — в общем, вся технология.

Майор Тоня встала навстречу вошедшему Сердюкову, хоть и была старше чином. Жандармов в Сибири уважали.

— Как съездили, Дронослав Маринович?

Сердюков с удовольствием оглядел ладную фигурку начальницы. Малиновый лампас, лайковые сапоги, осиная талия, портупея с латунным ветряком, две кобуры на крутых бедрах — с пистолетом и нейродубинкой. Майор Тоня использовала последнюю крайне изобретательно, и не только с мужским полом, за что её боялись даже самые матёрые куры.

— Отлично, Антонина Надеждовна. Оборудование здесь?

— Доставили и развернули, — ответила майор Тоня. — У них сборщики такие интеллигентные, прямо как музыканты из филармонии. Я теперь главная специалистка. Три дня с установщиками провела. Мы вас ещё позавчера ждали.

— Задержали научные дела, — сказал Сердюков сухо, как бы показывая, что дальнейшие расспросы неуместны.