Крутень

– Ты зачем меня позвал, Митрий Николаич? Оконфузил перед Лаптевыми и больше ничего.

– Это Мишка всех оконфузил. Ты куда глядел, когда невесту выбирал? Она же тебя в два раза меньше. Василий Ильич прав. Только ты во всем виноват, – со злостью сказал Дмитрий.

– Я кроме как на Валентине, ни на ком никогда не женюсь. Так и знайте, – выкрикнул Миша и, спрыгнув на ходу с телеги, пошёл домой пешком.

– Вот упрямый балбес, – продолжал Дмитрий, – а ведь сделает по-своему. И в кого только уродился.

– Да в тебя же и уродился. Мишка прав. Ему с девкой жить, а не тебе, – тоже разозлился Василий, – не дело ты сделал Митрий, не дело. Как теперь во второй раз поедешь сватать, как?

– Никак не поеду. И отстань от меня с этим сватовством.

– Ну и упрямый же ты, ей богу упрямый.

А в это время у Лаптевых в избе Валентина сидела на лавке и плакала, а Семён Васильевич ходил кругами и неумело ругался. Он был очень спокойный человек, но такое событие вывело его из себя.

– Ты почему не предупредила, что сваты придут? Эти Дмитриевы уж больно разборчивые. Невеста, видишь ли, им маловата. Вырастили коломенскую версту, а теперь и им такую же подавай. Не плачь, дочка, мы тебе получше жениха найдём. Мне Захаров из Калистова говорил, что его Трофим хотел к нам сватов засылать. Пойдёшь за Трофима?

Валентина утёрла слезы. Выходка сватов и её вывела из равновесия. Она шмыгнула как-то по-детски носиком и ответила:

– Пойду, назло Мишке пойду.

– Ну и славно, а про сегодняшний день никому не говори. Ты, Матрена, тоже молчи. Перемелется, забудется, – Семён взглянул на стол, – вот, непутёвые, даже бутылку забыли, как торопились.

Всю неделю Валентина не показывалась вечером на гулянке, из дома выходила редко. Ей казалось, что все село знает про неудачное сватовство, и над ней будут смеяться. Но в селе никто и не знал, что Дмитриевы приезжали к Лаптевым свататься.

Но в следующее воскресенье к их дому снова подкатила телега. К крыльцу подошла целая свита Дмитриевых. Кроме Миши и отца прибыли Авдотья и Пётр. Они степенно остановились перед дверью и постучались. Дмитрий Николаевич беспрестанно прокашливался. Он выглядел смущённым, даже несколько растерянным. Дверь открыла Матрена. Увидев процессию, она сложила руки на груди и сердито спросила:

– Чего забыли, что ли в прошлый раз, али домом ошиблись?

Дмитрий Николаевич снова прокашлялся и, отведя глаза в сторону, сказал:

– Ты уж извиняй, Матрена Андреевна, ошибка в прошлый раз получилась. А во всем я виноват, не серчай. Дозволь сватовство продолжить.

Матрена молча посмотрела на Дмитриевых и, кивнув головой, пошла в избу. Следом за ней прошли и сваты. Снова все уселись за стол, только на этот раз Матрена хлопотать не стала и бутылка вина, поставленная Дмитрием, одиноко стояла посреди пустого стола.

– Семён Васильевич, Матрена Андреевна, давайте забудем прошлое, и пусть наши дети поженятся, если так уж любят друг друга, – предложила Авдотья.

– А мы сейчас у невесты спросим. Подрасти она, правда не успела, но сказать за себя сможет, – Матрена повернулась к Вале, – ты как, дочка, согласна выйти замуж за Михаила?

– Согласна, – тихо произнесла Валя, сердито посмотрев на Мишу.

– Ну, тогда и мы согласны, – сказала Матрена, – если, конечно, не сбежите, как в прошлый раз.

– Прости, Матрена Андреевна, – обрадовался Дмитрий, – бес попутал, ей богу, как на духу говорю.

Матрена встала, достала из буфета забытую Пановым бутылку и поставила ее рядом с первой.

– Тогда можно и погулять по этому поводу. Я сейчас на стол соберу. Валя, помоги мне.

7

В надвинувшейся на село темноте ослепительно сверкнула молния, а через секунду раздался сухой треск грома, перешедший в басовые раскаты. Дождя еще не было, но поднявшийся холодный ветер обещал в скорости доставить и пролить его на ссохшуюся, растрескавшуюся землю. Черные тучи шли против ветра с угрожающей скоростью.

Фёдор Рогозин в это время возвращался с покоса. Он посмотрел на небо и решил не испытывать судьбу, пересидеть ненастье в сенном сарае Соколовых, стоявшем на отшибе села. Незапертые ворота сарая громко хлопали на ветру, готовые вот-вот сорваться с петель.

– Хозяева. Хоть бы ворота заперли. От такого ветра и сарай то унести может, – подумал Фёдор, заходя внутрь.

Он закрыл ворота и запер их на внутреннюю щеколду. В сарае сена было ещё немного, но на одну корову хватило бы с лихвой. Денис Соколов был самым богатым человеком на селе. Ещё до революции он гонял обозы с хлебом во Владимир и дальше. После революции Денис немного притих, но все знали, что денег у него водилось в достатке. Он никогда не верил в пустые бумажки, всегда обменивал их на золото. Как только объявили НЭП, он тут же открыл лавку в просторной пристройке и занялся торговлей. Оборотистый был мужик и хитрый как черт.