Крутой парень

— Эй, не уходи, — сказал Фил, хватая ее за руку. — Разве ты не понимаешь, что другие девушки готовы на все, чтобы только сидеть здесь с нами за одним столом.

Трейси, смеясь, вырывалась. Фил, конечно, милый, хотя с ним нелегко. Но давать Маркусу повод для раздражения она не собиралась. Ей надо было немедленно отправить свою статью, а для этого предстояло отыскать в баре «Желтые страницы», чтобы выяснить, есть ли поблизости круглосуточные копировальные центры. Оставалось только надеяться, что Фил успокоится. Если она сможет уйти, то вернется до того, как их группа начнет играть. Если она не вернется вовремя, Фил будет дуться до утра.

Когда через двадцать минут Трейси вернулась, на ее месте сидела какая-то девица.

— Я только что отправила статью по факсу, — сказала Трейси, стоя у стола.

— Поздравляю, — ответил Джефф, протягивая ей пиво.

— Ну что тут произошло интересного, пока меня не было? — На этот раз Трейси обратилась прямо к Филу.

— Ну, я тут слышала, что музыка — все еще отстой, и, как видишь, появилась новая прилипала, — ответила ей Лаура.

Трейси похлопала девушку по плечу, намекая, что пора освободить место, и наградила Фила уничтожающим взглядом: это он должен был попросить ее уйти.

— Слушай, я тут ни при чем, — возразил Фил на ее молчаливый упрек, когда девушка ушла.

— Не понимаю, почему все эти телки хотят одеваться, как Бетти Кроуфорд, — сказал Фрэнк.

— Просто дуры, — подхватил Фил.

Лаура перегнулась к Фрэнку через стол.

— Не существует Бетти Кроуфорд.

— Что? — спросил он.

— Бетти Кроуфорд не существует, — объяснила ему Лаура. — Ты, кажется, барабанщик?

— И что? — проворчал Фрэнк.

— Была Бетти Грэйбл и была Бет Дэвис. Есть Джоан Кроуфорд. Но я не думаю, что Джоан Кроуфорд когда-либо танцевала свинг, — объяснила Трейси.

— Какая разница? — пожал плечами Джефф.

Оркестр начал играть «Последний поцелуй».

— Перл Джэм, — сказал Джефф. — «Эпик рекордс», девяносто девятый год.

— Это была просто обложка, — возразила Лаура. — Это старая песня пятидесятых.

— Нет, Перл Джэм написал все их песни, — сказал Джефф.

— Хочешь пари? — спросила Лаура с вызовом.

— Давай поспорим на танец, — предложил Джефф. — Тогда я выиграю в любом случае.

Трейси посмотрела на подругу, которая широко открыла глаза от удивления. Лаура молча протянула руку, и Джефф, в половину меньше ее ростом, повел ее танцевать. «Бог знает что, — подумала Трейси. — Я бы скорее отдала свои драгоценности Элисон, чем пошла танцевать с Джеффом».

— Где Боб? — спросил Фил.

— Да, где он? — отозвался Фрэнк, очевидно, недовольный уходом приятеля. Джефф и Лаура сливались с музыкой. Трейси уже забыла, как замечательно танцует подруга. — Я спрашиваю себя, что бы сделали «Ганс энд роузез», если бы были здесь? — продолжал Фрэнк.

— Пустили бы в ход автоматы, — сказал ему Фил. Трейси пришлось рассмеяться.

— Люди, Аксел Роуз перевернулся бы в могиле, если бы увидел это, — добавил Фрэнк.

— Разве Аксел Роуз умер? — спросила Трейси.

Члены группы разом повернулись и посмотрели на нее так, будто она сошла с ума.

— О чем ты говоришь? — спросил Фрэнк.

— Ты сказал, что он перевернулся бы в могиле, я просто…

Фил обнял ее.

— Она не слишком умная, зато очень красивая, — сказал он Фрэнку, словно извиняясь, затем наградил Трейси долгим мокрым поцелуем.

Глава 3

Джонатан Чарлз Делано ехал на велосипеде сквозь утренний туман, повисший над заливом Пьюджет-Саунд. Дорога петляла вдоль смутно различимого берега. На нем была фирменная куртка «Микроконнек-шен», которую выдавали только сотрудникам, имеющим не менее двадцати тысяч акций, и бейсболка. После очередного поворота ветер задул в лицо, и его расстегнутая куртка надулась как парус. Велосипед — прекрасное лекарство. Стоит попасть в ритм, и можешь думать о чем хочешь или не думать вообще. Сегодня утром ему отчаянно не хотелось думать о вчерашнем вечере — вечере, который он провел, стоя под дождем, — и об изнурительном дне, который ему предстоял. Ему совсем не хотелось ехать к своей цели, но Джонатан так отчаянно крутил педали, словно участвовал в Тур-де-Франс. В День матери ему всегда приходилось трудно. Уже несколько лет он следовал этой традиции, которую сам установил из чувства вины и жалости. Джонатан считал, что, как сын Чака Делано, он кое-что должен. И в любом случае эти визиты были единственным проявлением близости к его причудливо разветвленной семье. Во всяком случае, именно так он их расценивал.

После очередного поворота туман неожиданно рассеялся, и открылся потрясающий вид на город. Утопающий в зелени Сиэтл был похож на Изумрудный город, и Джонатан заметил, что Рениер, эта вершина, царящая над городом при хорошей видимости, скрывалась за облаками.