Крутой секс

— Я ее д-держу! — отозвался профессор. — Но она хочет упасть внутрь!

— Сейчас мы ее приструним! — Сева потянул за ремень. Тот с готовностью выскочил наружу, обидно стукнув пряжкой по Севиному темени.

— Черт! Ремень соскочил!

— Что же теперь делать? — испуганно спросил профессор.

— Держите крепче раму! Если она упадет, стекло может разбиться, и вы порежетесь.

— Но она тянет меня внутрь! — пожаловался профессор.

— Туда-то нам и надо! — прокряхтел Сева, обнимая профессорские ноги и отрывая их от отлива.

— А-а!.. — завел было профессор. Верхняя часть его тела исчезла в окне, а ноги взлетели следом. Они опасно затрепыхались перед Севой, но тот ловким движением подпихнул их вперед.

Профессор полностью исчез, а оттуда, куда он улетел, раздался довольно громкий грохот.

— Аркадий Марксович, как вы там? — с тревогой спросил Сева. — Не ушиблись?

— Нет, что вы! — отозвался Потапов из темноты. — Очень удачно получилось! Даже очки не потерял. Здесь кресло, я упал в него, а рама улетела дальше.

— Господа хозяева! — крикнул Сева в пустоту чужого жилища. — У вас рама упала!

Не услышав ничего в ответ, он пролез внутрь и увидел профессора, который лежал поперек огромного кресла в просторном помещении, по стенам которого блуждали отблески уличных реклам.

— Подождите, Аркадий Марксович, сейчас я найду выключатель, — сказал Сева.

Но как только он сделал несколько осторожных шагов во мраке, под ногой у него щелкнуло — и тут же интерьер озарился мягким приветливым светом напольной лампы, похожей на огромный самовар под абажуром.

Оглядевшись, Сева присвистнул.

— Смотрите, профессор, какая красота!

Перед ними обломком космоса загадочно поблескивал огромный аквариум. Были здесь и несколько деревьев в кадках. А когда Сева увидел на стене барометр, украшенный настоящими оленьими рогами и дуэльными пистолетами, стало окончательно понятно, что они с профессором попали в очень богатое и уважаемое место.

— Навуходоносор украсил Вавилон постройками, — произнес профессор, продолжая возлежать в кресле. — Великолепный сад венчал крышу царского дворца. Это были знаменитые висячие сады Семирамиды. Там великий царь мог проводить часы досуга и обозревать величие своей столицы.

— Любит ваш брат, ученый-моченый, витиевато высказываться, — заметил Сева.

— Да что вы заладили: «ученый-моченый»! — обиделся Потапов. — Придумали бы что-нибудь поновее!

— Пожалуйста, — сказал Сева. — Ученый-копченый.

Он подошел к стеклянному концлагерю для рыб, зачерпнул из него воды и умыл лицо.

— Давайте спать. Кроме нас, здесь, судя по всему, никого нет. Выбираться из этих хором посреди ночи неразумно. Входная дверь может находиться на сигнализации, а в подъезде наверняка дежурит охрана. Поэтому нас запросто примут за грабителей. Лучше подождем до утра и объясним все хозяевам. Люди мы интеллигентные по определению, и они, думаю, тоже, так что мы с ними договоримся и спокойненько выйдем на законных основаниях.

— Хорошо, — сказал профессор. — А можно я лягу на вон том шикарном диване?

— Можно, — согласился Сева. — А я, с вашего разрешения, размещусь на этом ворсистом ковре.

Профессор разрешил.

Сняв пиджак, Сева завернулся в ковер.

«Катя, где ты?»-с тоской успел он подумать напоследок.

28

Даже соединившись вместе неугомонный шум города, холодный сквозняк из выпавшей рамы и утренний свет не могли вырвать Севу из сладкого сонного полузабытья. Неясные тревожные воспоминания одолевали его, он путался в них, словно обессилевший пловец в цепких водорослях. Не исключено, что он даже стонал, пытаясь укрыться от мучительных образов минувшей ночи, вторгавшихся в его сны. Но вдруг привидения разлетелись: их спугнула тень, скользнувшая по зажмуренным Севиным векам. Через несколько секунд Сева открыл глаза, чтобы успеть заметить фигуру в длинном черном плаще, выходящую в дверь в дальнем конце комнаты. Почему-то было совершенно ясно, что незнакомец вошел с балкона сквозь проем, оставшийся в окне после ночного вторжения.

Профессор Потапов вкусно сопел на диване.

Собравшись с силами, Чикильдеев размотался из ковра, подполз к Аркадию Марксовичу и легонько потеребил его за нос — самый верный способ быстро разбудить человека.

— А? Что?.. — встрепенулся ученый. — Знаешь, Филипп, все-таки твоя девятичленная модель интерпретаций вещих снов…

Профессор, явно только что выпавший из какого-то научного диспута, увидел перед собой Севу, предостерегающе приложившего палец к губам, и осекся.

— Кто-то вошел!.. — просипел Сева, наклонясь к профессорскому уху.

Глаза Потапова в испуге заметались по всем направлениям.

— …и вышел! — докончил Сева.

— Кто вошел-вышел? — прошептал профессор.

— Тсс! — запретил ему говорить Сева.

Они оба прислушались.

Но ни напевающих голосов, ни шаркающих шагов, ни бормотания радио, ни шипения унитаза — короче, никаких звуков, свидетельствующих о чужом присутствии, ниоткуда не доносилось.

— Вам померещилось, Всеволод, — сказал, приободряясь, Потапов. — Знаете, как будет по-научному…