Крутой сюжет 1995, № 1

— Это великолепно. Я не видел тебя с тех пор…

— С марта, если хочешь знать. Слушай, я собираюсь остановиться в городке у доктора Дифорса.

— И не думай. Приезжай на побережье. У меня отличная комната, в городке ты не сможешь искупаться.

— Прости, но я еду не на каникулы, и пока не разберусь в одном деле, должен быть поблизости от доктора. — Похоже, дело серьезное. Грауман даже отдал в мое распоряжение свою машину и Томми. Мне остается только развалиться на заднем сиденье и дремать.

Николас рассмеялся.

— Позвони мне, когда устроишься, выпьем с тобой по рюмочке.

— Хорошо. До встречи.

Он положил трубку и сел рядом с Юстиной. Его глаза следили за карандашом, чертящим новые линии, но мысли витали далеко отсюда.

* * *

— Кажется, я теперь понимаю, зачем ты просил меня приехать, — сказал Винсент.

— Ты понимаешь, чем это пахнет? — спросил доктор Дифорс.

— Человек, которого мы только что видели, умер не от того, что захлебнулся.

— В этом нет никаких сомнений, — кивнул Винсент, соглашаясь. — Какова бы ни была истинная причина смерти, он погиб не от удушья.

— Как видишь, — доктор Дифорс кивнул на лист, который Винсент держал в руках, — прежде он никогда не страдал от сердечной недостаточности, как и члены его семьи. Он был вполне здоровым тридцатишестилетним мужчиной, правда, не в лучшей форме, но…

— Умер от сердечного приступа, — закончил фразу Винсент.

— Да, таково заключение, — доктор Дифорс наклонился над столом и взял в руки печатный лист, — но вот вещество…

— Вы анализировали его состав через компьютер?

Доктор Дифорс покачал головой.

— Пока мы не можем вмешивать в дело других, для них это должна быть смерть от попадания воды в легкие. Ты должен быть готов к тому, что эта история может закончиться весьма неприятно.

* * *

Юстина сидела на дальнем краю кушетки, обхватив колени руками. Раскрытая папка с эскизами лежала рядом, на журнальном столике. За окном по-прежнему лил дождь, хотя уже не такой сильный.

— Расскажи мне про Японию, — неожиданно сказала она, приблизив свое лицо к его. Ее голодный взгляд отвлек Николаса от блуждавших в сознании мыслей.

— Я уже давно там не был, — сказал он.

— На что она похожа?

— Она разнообразная. Очень разнообразная.

— Ты имеешь в виду язык?

— О, язык, конечно, но кроме этого есть многое другое. Ты можешь поехать во Францию или Испанию, там тоже другие языки. Но ни одна из этих стран не похожа на Японию. Она пугает людей, живущих на Западе.

— Каждый ощущает страх перед тем, чего не понимает, — возразила она.

— И лишь немногие принимают ее. Мой отец был одним из них. Он любил Восток.

— Как ты?

— Да, — сказал он. — Как я.

— Что заставило тебя приехать сюда?

Николас смотрел на Юстину в сгущающихся сумерках. Они сидели возле аквариума, освещенного тусклым желтым светом.

— Я не хотел больше оставаться в Японии, — сказал он, осознавая искренность и, вместе с тем, недостаточность своих слов. Его чувства нельзя было передать словами, он не мог сказать ничего более определенного.

— Ты приехал сюда и начал работать в рекламном агентстве?

Николас кивнул.

— Да.

— И ты оставил свою семью?

— У меня нет семьи. — Слова Ника прозвучали холодно и жестко.

— Почему ты не хочешь рассказать о своем отце? Ты говорила о нем в прошедшем времени. Он умер?

В ее взгляде запрыгали огоньки, как будто она смотрела на пламя.

— Да. Он мертв. — Юстина поднялась с кушетки и подошла к аквариуму, отражение ее тела преломилось в стекле, она стала как будто одним из его обитателей. — Впрочем, какая разница? Я не считаю себя дочерью своего отца. Я вообще не верю в эту чушь. — Тон ее голоса говорил об обратном, Николас задумался над тем, что мог сделать ее отец, чтобы вызвать такую ненависть.

— А что с твоей сестрой? — спросил он. — Мне интересно потому, что я был единственным ребенком у своих родителей.

— Гельда, — голос Юстины приобрел новый оттенок, который ему был незнаком, — моя старшая сестра. — Она вздохнула. — Тебе повезло, что ты был один. Я не могу рассказать всего, пусть оно останется там, где лежит.

— На морском дне? — спросил он. Казалось неразумным упрекать ее за то, что она хотела сохранить что-то в тайне от него. Но Николасу хотелось разделить с ней ее секреты: унижения, детскую неуверенность, ненависть и любовь, стыд. Таинственность Юстины словно подталкивала его. Он чувствовал, что ему предстоит столкнуться с этой таинственностью и, возможно, потерять то, что уже приобрел.

Они вышли из дома в теплую летнюю ночь. Облака уплывали на запад, и небо становилось чистым. Звезды сияли и переливались, как украшения на черном бархате, словно мир принарядился специально для них.

Они шли по берегу вдоль кромки воды, которая из-за отлива ушла далеко. Ноги утопали в морском песке, под подошвами хрустели обломки панцирей крабов.

Низкие пенящиеся волны в лунном свете необычно блестели. Взявшись за руки, они в одиночестве шли по пляжу.

— Ты боишься меня? — Его голос был легок, как туман.

— Нет, — сказала она, — не боюсь. — Юстина сунула руки в карманы джинсов. — Я уже отбоялась. Я жила со страхом полтора года и ничего не могла с собой поделать.