Крутые горки XXI века: Постмодернизация и проблемы России

Дмитрий Травин КРУТЫЕ ГОРКИ XXI ВЕКА Постмодернизация и проблемы России

Предисловие

Эта книга ни в коем случае не является попыткой предсказать, как будут развиваться события в XXI веке. Относительно предсказаний экспертов есть хорошая шутка: «Для чего Бог создал экономистов? Чтобы на их фоне хорошо выглядели синоптики» [Брукс 2013а: 183]. А уж астрологи в сравнении с экономистами — это «образец высокопрофессиональных ученых». По сравнению с теми «специалистами», которые точно знают, как будут завтра меняться валютные курсы и цены энергоносителей, и иллюстрируют свои прогнозы сложными математическими моделями и графиками, абстрактные рассуждения «экспертов», вычисляющих судьбы людей по звездам, выглядят сравнительно респектабельно. Недаром Нострадамус, красочно и запутанно выражавший свои предсказания в XVI веке [Крузе 2014], по сей день пользуется известностью, тогда как имена некоторых аналитиков, буквально вчера еще рассуждавших о ближайшем будущем доллара, уже никто не вспоминает.

В свое время известный австрийско-британский философ Карл Поппер в книге «Открытое общество и его враги» жестко критиковал так называемый историцизм, полагающий, будто «задача общественных наук состоит в том, чтобы обеспечивать нас долгосрочными историческими предсказаниями» [Поппер 1992а: 32]. Поппер отрицал предсказуемость, и примерно о том же говорили многие другие мыслители. Например, крупный нидерландский историк Йохан Хейзинга писал: «...ни один серьезный поворот в человеческих отношениях не происходит в той форме, в которой воображало его себе предшествующее поколение» [Хейзинга 1992: 357]. Великий австрийский ученый Фридрих фон Хайек называл синоптической иллюзией представление, будто некоему разуму могут быть известны все существенные факты [Хайек 2006: 33]. А современный ливанско-американский автор Насим Талеб в книге «Черный лебедь» с иронией заметил, что некоторые профессионалы, считающие себя экспертами и делающие прогнозы, на поверку разбираются в будущем ничуть не лучше человека с улицы, но в отличие от него хорошо говорят, строят математические модели и носят галстук [Талеб 2015: 18].

Простым людям хочется знать будущее, и они обращаются к тому, кто создает впечатление, будто способен ответить на все вопросы. Но, как однажды справедливо заметил знаменитый американский ученый-экономист Джон Кеннет Гэлбрейт: «Экономисты предсказывают будущее не потому, что знают; они предсказывают потому, что их спрашивают». Если же спустя некоторое время проанализировать справедливость прогнозов, окажется, что они, мягко говоря, не слишком удачны. В частности, одно из исследований подобного рода показало, что, по крайней мере, две трети прогнозов, сделанных американскими социологами между 1945 и 1980 годами, были неверными [Уилсон 2007: 18].

Среди российских авторов непредсказуемость будущего, пожалуй, лучше всех обрисовал Андрей Столяров. «Мир стал настолько сложен, — писал он в книге “Освобожденный Эдем”, — что катастрофы, им порождаемые, невозможно предотвратить именно по причине их абсолютной невероятности. Их невозможно даже предположить» [Столяров 2008: 176]. Это касается не только отдельных природных и техногенных катастроф, но и перспектив человечества в целом. Столяров справедливо отмечает, что разного рода случайностей в мире невообразимое множество, и потому «вычислить конкретное будущее нельзя, оно все равно окажется не таким, как предполагалось» [Там же: 286].

Возникает вопрос: зачем тогда нужна данная книга? Автор не сомневается, что если кто-нибудь откроет ее в конце XXI века, то, скорее всего, поразится тем, насколько реальная картина мира отличается от картины, здесь нарисованной. Во-первых, в жизни человечества наверняка случатся какие-то чрезвычайно важные события, о которых в данный момент мы не имеем ни малейшего представления. Во-вторых, условная ценность разных социальных явлений существенно изменится, а значит, то, на что мы сегодня обращаем внимание в первую очередь, через 85 лет может показаться малозначимым. В-третьих, автор любой книги (и этой, в частности) допускает ошибки, которые теоретически можно было бы не допустить, собери он больше доступной нам сегодня информации. В-четвертых, даже правильно подмеченные ныне политические и экономические процессы при взгляде на них из 2099 года будут выглядеть иначе, поскольку наполнятся «жизнью» и перестанут быть всего лишь абстрактной схемой.