Крутые мужики на дороге не валяются

«Подожди меня здесь. Посмотрю, что там происходит…» — бросает мне Бонни. Она обращается со мной словно с кузиной из провинции, впервые вышедшей в свет. Того и гляди потащит меня за собой в туалет, чтобы не оставлять одну среди подозрительных личностей. Я пожимаю плечами и молча смотрю ей вслед. Бонни плывет сквозь толпу, орудуя локтями. Неотесанность окружающих приводит ее в состояние крайнего раздражения. Прислонившись к белой колонне, я неторопливо разглядываю собравшихся. Бонни Мэйлер этого не понять… Злачные места — моя стихия. В пафосных заведениях для яппи мне становится не по себе. Другое дело «Эрия» и «Палладиум», в этих стенах бушует настоящая нью-йоркская ночь. Здесь не протолкнуться к зеркалу в уборной, подобной наркопритону: в каждой кабинке сквозь свернутую трубочкой долларовую бумажку вдыхаются запретные пары. Красивые слова и изысканные фразы здесь не в ходу, и все мои комплексы через минуту испаряются. В таких местах не нужно притворяться. Я люблю ненавязчивый треп завсегдатаев, их полную неправильностей речь. Казалось бы, несут полнейшую чушь, а вдруг понимаешь, что вот она, истина, совсем близко. Они фонтанируют идеями, подбрасывают пищу для размышлений. Я замираю у своей колонны, выпрямляю спину.

— Не будь я так пьян, стал бы вас домогаться!

Я с трудом различаю его черты. Он не слишком выделяется из толпы: ярко-рыжие волосы, белая кожа, лохматые брови… Похож на мальчика, повзрослевшего раньше срока.

Он протягивает мне свой косяк. Я вежливо отказываюсь.

— Мне нравится ваш прикид. Где вы его откопали?

— Это эксклюзив. Авторский дизайн.

— Понятно… Сразу видно, что вы не американка.

— Я француженка.

Я сообщаю об этом нарочито громко, подобно мажоретке гордо вскидываю родной триколор — неслыханная дерзость в стране, где звездно-полосатый стяг развевается на каждом столбе, а национальный гимн исполняется по любому поводу с неизменно торжественным выражением лиц.

— Вы с севера Франции или с юга?

— Я из Парижа.

— Это на севере или на юге?

— Скорее на севере…

Похоже, он слабо представляет, где находится Франция. В лучшем случае, будучи истинным американским интеллигентом, знает, что она неподалеку от Германии.

— А здесь вы где поселились? На севере или на юге?

— Скорее на севере…

— Вы знакомы с Вольтером?

Да уж, знаю как облупленного. Последний раз мы с ним общались по телефону два часа назад.

Мой собеседник сотрясается от смеха, на его лице образуются складки, глаза сощурены. Косяк обжигает ему пальцы, и мгновенная вспышка позволяет мне его разглядеть. Он весь в черном, волосы совершенно рыжие.

— Я хорошо знаю писателей, потому что сам пишу… А вы чем занимаетесь?

— Да как бы тоже пишу…

— И над чем сейчас работаете?

— Да так, над одной книжицей. Про свои душевные порывы, про Америку…

— Северную или Южную?

Похоже, он укололся иглой компаса! Пока я судорожно соображаю, как бы избавиться от этого маньяка-географа, чья-то рука хватает меня за плечо и тянет назад. Уткнувшись затылком в мужскую грудь, я оборачиваюсь, поднимаю голову и вижу перед собой Алана, точнее, вдыхаю Алана, купаюсь в его ауре. Я напрягаю колени и икры, чтобы твердо стоять на ногах и не терять лица. Я и слова вымолвить не успеваю, как в разговор встревает географ:

— Hi! My name is Michael… [41]

Алан пожимает ему руку. Мне приятно, что он застал меня с кавалером, а не под юккой с канистрой жирного мороженого в ожидании звонка… Я даже горда собой. Рыжий шалунишка воркует без умолку о Севере и Юге, о Фицджеральде и Фолкнере, о жареном цыпленке и Манхэттене. Алан пьет холодную водку и с хрустом перемалывает зубами льдинки.

— Кстати, вы не знаете, где здесь добывают спиртное? — неожиданно спрашивает он.

— Вон там, — рыжий интеллектуал делает неопределенный жест в сторону барной стойки.

— А нельзя ли вас попросить принести что-нибудь этой милой барышне, а то она уже вся иссохла, слушая вас.

— Ну да… конечно.

Рыжий интересуется, что я желаю выпить. Я протягиваю ему десять баксов и заказываю тоник. Он кладет купюру в карман и знаками просит нас подождать: сейчас он вернется и доскажет нам про Авраама Линкольна и про хижину дяди Тома. Не успевает рыжий отойти, как Алан увлекает меня в противоположный конец зала. Он гигантскими шагами движется сквозь толпу, могучим торсом без труда расчищая себе дорогу. А я у него на прицепе, как ценный груз, отчего втайне ликую. Так и хочется показать язык всем присутствующим девицам и закричать: «Ну что, все видали, какая добыча попалась ко мне в сети? А ведь я палец о палец не ударила, чтобы его сразить! Всего лишь шарфик на бедра повязала, пока вы конспектировали свои дурацкие книжонки „Как соблазнить Принца“. Вот что значит чувство стиля, простушки вы мои! Об этом в книжках не пишут, это врожденное: многовековую европейскую цивилизацию нужно впитывать с молоком матери».