Крутые повороты

— Ну что ж, говорит, не так хороша компания, как хорошо подобрана. А меня возьмете?

— Вас?

Вероятно, лицо у меня вытянулось от изумления. Уж чего-чего я не ожидал, так это желания Степана Степановича слиться с нами в экстазе.

Он пришел к нам в сектор год назад, после смерти старика, и с первых же недель обнаружилось: новый зав совершенно чужой, далекий нам человек. Стереотип, как говорится, совершенно иной.

Кажется, раньше всех это заметил наш неугомонный бунтарь и заводила Кирилл. «Понимаете, ребята, сказал он, — мы друг другу за две минуты растолкуем теорию относительности Эйнштейна. А вот Степану, боюсь, и за два часа я не объясню, какая сегодня на дворе погода».

И это очень верно.

Хотя дело, пожалуй, не в том, что Степан Степанович знает много меньше нашего. Тут я судить не берусь. Скорее, у него иная шкала ценностей. Критерии иные. Ведь чаще всего мы тратим слова и время, доказывая друг другу не очередную теорию относительности, а постулаты детского стишка В. Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо?». И если понимание этих постулатов у людей одинаковое, то договорятся они легко, за две минуты. А если разное — то и всей жизни может не хватить, так и умрут, не договорившись.

В нашем секторе исстари повелось, что самые разнообразные вопросы общественной жизни старались мы решать не замкнутой келейно, а сообща, на людях: кому сегодня читать шефскую лекцию, кому в дружинниках дежурить или ехать на овощную базу. А уж если договориться никак не удавалось, у всех, как назло, именно на сегодня запланированы были самые срочные и неотложные дела, оставалось одно-единственное: смеясь, выстраивались мы в кружок, и Кирилл заводил детскую считалку: «Эники-беники ели вареники… Выходи, тебе водить». И почему-то в любой затруднительной ситуации, когда слишком серьезный подход, а тем паче приказ и принуждение могли бы вызвать обиду и взаимное раздражение, шуточная эта игра, наоборот, разряжала обстановку.

Покойный старик прекрасно это понимал и к нашей затее относился вполне миролюбиво. Сам при сем не раз присутствовал и громче всех смеялся. Знал, очевидно: игра, шутка не умаляют даже самого серьезного мероприятия. Чаще наоборот.

А Степан Степанович… Как узнал он про эти «Эники-беники» — ох, что тут было! Сказал:

— Ребячество какое! Надо работать, а не в игрушечки играть. Это ваш гражданский долг.

— А мы долг свой выполняем играючи! — с вызовом ответил ему Кирилл.

Все засмеялись, а Степан Степанович посмотрел на него и тихо, вполне доброжелательно спросил:

— Можно дать тебе один совет?

— Буду благодарен.

— Не рассчитывай, пожалуйста, на мое чувство юмора. Хорошо?

— Хорошо. Спасибо, что предупредили.

— Вот и ладненько…

И с тех пор, если какое мероприятие, Степан Степанович вызывает к себе профсоюзного групорга, они долго сидят запершись, а потом шеф объявляет нам их окончательное решение.

И хотя мы по-прежнему понимаем всю необходимость и важность предстоящего дела, у каждого теперь обнаруживается еще больше поводов и неотложных причин, чтобы от мероприятия этого уйти и уклониться.

Наш философ Сергей спросил Кирилла:

— Небось собираешься продолжить диалог с начальством?

— А как ты угадал? — удивился Кирилл.

— Слушай, Кира, — сказал Сергей, — давай, старичок, договоримся. Если у тебя какие вопросы, ты мне их сперва задай. А к начальству не приставай с глупостями.

— Есть вопрос, — сказал Кирилл. — Откуда ты такой мудрый?

— А оттуда, что тебя, дурака, всю жизнь очень люблю, — сказал Сергей. — Сколько лет мы вместе? Десять — школа, пять — институт, и здесь, в секторе, уже шестой годик… Скоро серебряную праздновать.

Вот так мы и жили. Неугомонный Кирилл все в бой рвался: Сергей философствовал, а я был на подхвате. И только наш Павел по обыкновению молчал и добродушно улыбался. Он слыл в секторе самым крупным молчальником, эталоном молчальника. Если вдруг произносил, поежившись, «что-то холодно», Сергей изумленно смотрел на него и спрашивал Кирилла или меня: «Слушай, а чего это старичок наш сегодня так разговорился?»

Но именно над Павлом, тихоней из тихонь, и разразилась у нас в секторе первая настоящая гроза. До этого все цветочки были. А тут наш Степан Степанович по-настоящему показал зубы.

Впрочем, если честно, Павел был, конечно, не прав. Совершил ошибку.

Однажды, дело происходило летом, Степан Степанович гулял в отпуске, к нам в сектор приехал представитель из смежного института и попросил показать предварительные итоги некоторых наших работ. Что-то там понадобилось им сверить.

Прежде, при старике, такая взаимная информация в рабочем порядке считалась делом обычным и нормальным. Смежники к нам ездили, мы к ним. А чего таиться? Смотрите, изучайте. Нам прятать нечего.

Хотя, если строго разобраться, Павел не должен был брать это на себя. Следовало сперва спросить у заведующего сектором. Старик считал одно, а его преемник мог рассуждать совсем иначе.

Сергей так прямо и сказал Павлу: «Поторопился ты, старичок. Надо было Степана дождаться». На что Павел ничего не ответил, только пожал плечами.