Кружась в поисках смысла

Но вот что существенно. Покуда советский или несоветский не заставляет своего близнеца-антипода прыгать на одной ноге и не вышибает из него мозги за ослушание, в принципе нельзя сказать, который из них лучше, а который — хуже. Это все равно как пытаться выяснить, кого первым спасать из тонущей лодки. Отца-империю или сына-королевство? Пытаться в зависимости от ответа на этот вопрос одну исторически сложившуюся, намертво впаянную в народный характер систему ценностей объявить ущербной и реакционной, а другую, столь же выстраданную и столь же впитанную с молоком матери, — лучезарно прогрессивной, все равно, что судить людей по цвету кожи, все равно, что утверждать, будто все картавые носатые брюнеты суть одухотворенные интеллигенты, а вислоухие чубатые пузаны поголовно куркули, молящиеся на шмат сала; или наоборот. Священное право на самоопределение народов тут не дает критерия, ибо с самоопределением этим — тоже дело темное. Ведь не рвутся же к созданию самостоятельной государственности какие-нибудь Эльзас с Лотарингией или, паче того, индейские резервации в США. А, с другой стороны, трудно вообразить более мононациональное королевство, чем Польша, — и тем не менее едва ли не первое, что я увидел, сойдя на польский берег во время пресловутого писательского круиза по Балтике в девяносто втором году, были крупно намалеванные на нескольких припортовых лавочках лозунги «Гдыня для гдынян!»

Так или иначе, ломка традиционных приоритетов, особенно обвальная, особенно насильственная — опасное и грязное дело. Из трещин тут же выдавливается на свет Божий все самое подлое, самое эгоистическое и бесчеловечное. Сейчас в качестве очередного героя нашего времени нам предлагается ушлый, энергичный предприниматель. Прекрасно, многообещающе — но настоящий предприниматель на Руси отличался от мелкого жулика именно отношением к державе. Уважением к ее процветанию, стремлением способствовать ее процветанию; и не только промышленному и вообще хозяйственному, но и политическому, но и культурному — короче, цивилизационному. А пытаться вырастить предпринимателя в условиях разрушения традиционной государственности, более того, за счет этого разрушения, все равно, что выращивать кукурузу в Приполярье. Мы помним, чем это кончилось. Ежели и вырастет чего, то ме-елкое такое… Мелкие жулики, в основном. Неважно, сколькими миллиардами они ворочают, в «мерседесах» ездят или в генеральских мундирах щеголяют — по психологии мелкие. Жизненный цикл их сводится, если чуток модифицировать знаменитую формулу джентльменов удачи «украл, выпил, в тюрьму», к куцей триаде «хапнул, выпил, на биржу». Ждать, что они будут радеть о развитии отечественной экономики? Ждать от них меценатств? Долгосрочных экофильных программ и Третьяковских галерей? Не делайте мне смешно. На такое способны лишь те, кто сохранил любовь к Отечеству. Отечеству надлежит лишь позаботиться, чтобы те, кто его любит, не были фатально обречены на вызванные этой любовью венерические заболевания, как-то: убийство, банкротство, инфаркт от полной невозможности что-либо действительно сделать…

И тогда, между прочим, в значительной степени станет все равно, что именно понимается под Отечеством: империя или королевство.

Еще один урок Китая, на сладкое. Или на горькое, как для кого.

Империя в Китае существует по меньшей мере пару тысячелетий. Всевозможных превратностей за это время было — пруд пруди. Не раз и не два, то под влиянием каких-то мощных толчков извне, то когда коррупция проедала-таки аппарат сильнее некоего допустимого предела, единый организм распадался, а то и разваливался с грохотом; тогда наступали эпохи то Троецарствия, то Южных и Северных династий, то просто десятилетия непрерывно вставлявших друг другу пистоны лоскутьев, не заслужившие громких названий. Последний такой казус имел место уже в XX веке. Гнезда отгораживались друг от друга армиями, таможнями, языковыми диалектами…

Уже понятно, к чему клоню?