Кружение дней

Всё ж это не правда — время не лечит нас,

Месяцы, года, белые бинты.

Лгать себе не надо, всё б отдал сейчас,

Чтобы как тогда — снова рядом ты…

Мы стояли вдвоём. Ты молчала, я тоже.

Город сжался в проём твоей тесной прихожей

И леса, и поля, мир с людьми и машинами

Замерла земля словно ни души на ней

«УмаТурман»

Она смотрит в черное непроглядное, как везде на юге, ночное небо Калифорнии. В тихом пригороде давно уже спят все соседи и только их, никак до конца не желающее расстаться с российскими привычками, семейство догуливает новогоднее празднование.

Марк и Настя воркуют в уголке, не обращая внимания на маму и тещу, Катя-маленькая спит на диване, где ее сморило впечатлениями и поздним временем. А Катерина-старшая крутит в руках мобильный телефон, точно зная, что поздравлений от того, от кого их ждешь больше всего, не будет. Легко ветер шевелит короткие волосы. И в начале пришедшего нового года — вкус тихой грусти, да скорой неизбежности ответов, от которых так хочется бежать.

****

“Никаких недомолвок!”. Именно это настойчиво утверждают его руки, так нежно и крепко сжимающие ее талию, и его губы, прихватывающие, сминающие, щекочущие ее губы на парковке “Зари” перед открытой дверью автомобиля.

— Если думаешь сбежать, беги сейчас, — негромко, хрипло бормочет ей в щеку Антон.

В ответ тонкие пальцы захватывают полы его пальто и тянут ближе. Побега не будет. Не сегодня.

И кружатся бабочки в светлом салоне автомобиля, погруженном во мрак зимнего вечера. Двое, пропитанные общим ожиданием, близостью, голодом по желанному освобождению от страхов и горечи. И даже смотреть друг на друга не нужно, настолько вы близко, вместе, уже проникшие в душу второго и ставшие на ней цветной заплаткой ровно по размеру сквозящей ветром времени прорехи.

Никаких красивых ухаживаний-то у него и не получилось, улыбается, глядя в темное окно, за которым московская ночь пляшет снежинками в свете фонарей, Катя. Слишком голодны были поспешные руки, стягивающие одежду. Слишком горячи губы, ищущие откровений под ней. Слишком искусны пальцы, добравшиеся до сокровенных истоков наслаждения. И первый вскрик ее освобождения он ловил в свои губы еще почти в прихожей, удерживая за талию полураздетое тело, дрожащее от его прикосновений.

— Милая, да за тобой не угнаться! Неужто я настолько хорош? Низкий мужской смех в щеку, которую щекочет его борода. Подхватывает на руки и несет через темноту квартиры в спальню.

Сумрак дарует забвение. Забвение о собственном возрасте. Неизбежных телесных недостатках, приходящих вместе с ним. Сложностях моральных и вопросах этических. Остается лишь вкус губ на губах, ощущения кожи под подушечками пальцев и наоборот: вкус горячей кожи на губах, ощущения губ, собирающих с пальцев влагу желания. Первое соединение. Усиление ритма, наполнение его обертонами звуков и движения. Пик, замерших в секундной бесконечности тел. Короткое дыхание и еще более тесные объятия собственнические, с полным правом, подтвержденным всем, что произошло только что.

— Лучшая женщина мира! — шепчет Антон, проваливаясь в дремоту.

Катерина лежит на его груди, вдыхает почти забытый запах кожи и понимает, что новогодний подарок, который сама же себе сделала, набьет на душе новых синяков до фобий любых прикосновений. И все же: спасибо, Господи, ничего лучше и быть не могло.

И лишь надышавшись им рядом, женщина потихоньку выбирается из постели, где ей все равно нет сна, и уходит на кухню. Так и стоит, прижавшись плечом к оконному проему, а лбом склонившись на холодное стекло, держа в руке стакан с водой, налитой прямо из-под крана.

Тихий снег липнет к окну, тело обживается с давно забытыми непривычными ощущениями, душа затягивается легкой патиной начинающегося воспоминания об этом вечере.

Впереди еще полночи темноты, в которой ничего неважно, кроме “здесь” и “сейчас”. Утренняя неловкость перед расставанием, когда оба уже понимают, что пора уходить, но никому не хочется быть бестактным и начинать неудобный разговор, возвращающий в реальность. И потом — большая жизнь. У каждого своя.

Кухня заливается светом. Они оба щурятся от этого слишком яркого вторжения в ночной сумрак реальности:

— Ты куда пропала? — удивляется Антон.

— Выключи свет, — просит женщина, явно стесняясь своей внезапно слишком видимой наготы.

— Я попрошу! — Богоров подходит к окну и обнимает Катерину со спины, — Не так уж я жутко выгляжу, чтобы ты не могла смотреть на меня при свете!

Он и правда отлично выглядит. Популярность, близость к спорту и жизнь в теплых краях заставляют следить за собой. Если не считать седину и морщинки на лице, он выглядит даже лучше, чем много лет назад. Но и мысль не о нем.

— Я и не о тебе, — прикрывает глаза в его объятиях Катя.