Кружева Бессмертия

Отражение выплескивалось из Тени Меча, входя в приготовленные Аль-сидом магические формы. Что главное в схватке с Рафаилом? Не дать его Крови активироваться. Кровавый Танец Ялдабаота и западня Софии многому научили гомункулусов. Одно дело листать хроники, созданные слугами Сестры и восхваляющие деяния Кровавой Троицы, а другое дело сойтись с разрушителями мирозданий лицом к лицу. И Нами отлично понимал, что без силы Меча, которой он уже был отравлен, не обойтись.

Когда тебе противостоят те, кто видел бессчетное количество мертвых миров, кто превратил эти миры в мертвые, не стоит кривить душой и уверять, что одолеешь врага собственными силами. Не одолеешь. И погибнешь без толку. Убив Софию, Нами понял: как бы он ни хотел, но когда явится Рафаил, Меч придется употребить по назначению. Главное, не потерять голову и не позволить задействованной Силе использовать тебя, не обращать внимания на ликующий хор Меча и отказывать, отказывать, отказывать…

Нами не знал, что и как сплел Аль-сид, не пытался понять, каким образом действует его заклинание. Он видел — оно действует. Отражение, пронзив тело Рафаила клинками, созданными из Тени, вводило в него магию, как маг-лекарь лечебные чары в больного.

Хотя, тут правильнее было бы сказать: как убийца яд в жертву.

Капельки крови из ладони Сына Змея замедлили падение, замерли в воздухе, изменяясь. Они стали похожи на снежинки, малиновые снежинки. И, как настоящий снег, таяли при высокой температуре, испускаемой огненной Фигурой Аль-сида.

— Нет! — крикнул Рафаил. Крик предназначался не Нами, занесшему Отражение Меча над головой Сына Змея, не Аль-сиду, подпустившему к Фигуре новые струи пламени. Дитя Змея кричал, смотря на Посланника, взобравшегося на вал, и поддерживающую слугу Метаона Кшанэ. Посланник шептал Слова, протянув сложенные руки к разгоревшемуся сильнее Ядру. С ладоней его медленно взлетела фигурка слоноголового существа с щупальцами вместо рук и ног. Материальный активатор Посоха уходящей от шторма галерой помчался сквозь неистовствующие, словно наемники в захваченном городе, протуберанцы Ядра. И, на миг зависнув над оглушительно загудевшим заклинанием, рухнул вниз.

— Нет! — снова завопил Рафаил.

И лопнул.

Нами почудилось, что ошметки прекрасного тела разлетелись по всему городу кобольдов. Материальное бытие Рафаила прервалось. Но магическое…

Тонкая нить насыщенно-красного цвета протянулась от пола до свода пещеры. Кровавая нить, окруженная пургой кровавых снежинок, — все, что осталось от старшего Сына Змея. Кажется, ее так просто перерубить. Но затухает огненная Фигура вокруг нити, языки пламени, цепляясь за дарящий им жизнь кислород, как утопающие за протянутую руку, все равно гаснут — рука отталкивает, обрекая уйти на дно…

Дигур сотрясся, грохот, перекрывший рев Ядра, прокатился по пещере, за ним поспешила воздушная волна, снося мастерские и дома, кроша големов, уничтожая то, что в свое время пощадила магия вулкана.

Тошнотворное чувство неправильности происходящего накатило на Нами. Он увидел: покрывало облаков там, наверху, вокруг Дигура, скручивается, словно выжимаемая тряпка, и устремляется в жерло вулкана. Он знал: еще глубже Ядра, уничтожающего сейчас Посох, у самых Костей Мира шевелятся древние могучие существа, недовольные тем, что кто-то посмел потревожить их вековой сон.

Он понимал: Рафаил не умер.

Ялдабаот пал от стрелы Кшанэ. София убита Отражением Меча.

Но с Рафаилом так просто не справиться.

Грохот усилился. Нить крови разбухла, увеличиваясь до размеров настоящего смерча. Магическая Фигура Аль-сида погасла окончательно, а огненные копья, обрушенные на вихрь, исчезли без следа.

— У вас был шанс вернуться! — грохот и биение Ядра перекрыл исполненный презрения голос Рафаила. Его услышали все. Смерч чудовищной кровавой колонной пробивал свод, а спереди, сзади и по бокам начинали раскручиваться новые воронки, свивающиеся вокруг пробивающих пол нитей крови. По рдяным потокам пробегали молнии, воронок становилось все больше, от них тянуло смертью, мучительной смертью от клыков лесных чудовищ, страшной смертью от рук неупокоенных, неожиданной смертью от разбушевавшейся Стихии, в приступе ярости выпустившей на деревушку элементалей.

Тысячи радужных стрел обрушились на смерчи, Радуга перечеркнула ходящую ходуном пещеру. Нами дернулся, обернулся, бешено ища взглядом Кшанэ.

Она с Посланником все так же стояла на валу. Прикусив нижнюю губу, Меткая слала в выросшие перед ней три — сразу три! — кровавых смерча магическую стрелу за стрелой. Буря Тысячелетия сверкала так ярко, как никогда еще до того. Посланник, скрючившийся позади Кшанэ и опасно балансировавший на краю вала, шептал Слова. Пузыри черного огня взрывались перед смерчами и внутри смерчей, но остановить их рост это не помогло.