Кружевной веер

Она отвела глаза в сторону и отрывисто ответила:

– Надеюсь, очень скоро ваша матушка проснется сама. Просто мне кажется, будет лучше, если наш разговор не будет первым, что она услышит, придя в себя.

– Почему? – удивился он.

На лицо Дианы набежала тень.

– Гейбриел, когда я чуть раньше поднималась к вашей матушке…

– Под тем предлогом, будто ищете платок?

– Да. – Диана сжалась: ей неприятно было даже вспоминать о своей вынужденной лжи. Она считала, что ее оправдывает лишь то, что она действовала ради блага другого человека. – Опийная настойка, которую принимает ваша матушка, весьма высокой концентрации. Она гораздо крепче, чем требуется в том случае, если бы она просто страдала бессонницей. И потом, – продолжала она, – миссис Прескотт несколько раз повторила, что последние четыре месяца лишь она одна ухаживает за вашей матушкой. Несомненно, в числе прочего она и давала ей снотворное. – Диана подбирала слова осторожно, но со значением.

Гейбриел несколько секунд смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, а потом кивнул:

– Вы правы, Диана, будет гораздо лучше, если мы продолжим разговор в гостиной. – Не оборачиваясь, он зашагал прочь.

Диана последовала за женихом; если ее подозрения подтвердятся, им предстоит не самый приятный, хотя и необходимый разговор.

Гейбриел нарочно тянул с продолжением – сначала зажег свечу от пламени камина, затем нагнулся и подбросил в огонь немного угля из стоящего рядом ведерка. Мысли у него в голове путались. Он вспоминал объяснения Дианы. Наконец несвязные мысли перешли в подозрения.

Ушло несколько минут на то, чтобы к нему вернулось самообладание. Глубоко вздохнув, он повернулся к ней, сцепив руки за спиной.

– Итак… – высокопарно произнес он. – Теперь можете продолжить ваши объяснения.

Диана сморщила носик и спросила:

– Надеюсь, вы понимаете, что это пока всего лишь предположения?

– Сейчас и предположений более чем достаточно. – Он так плотно сжал зубы, что они едва не заскрипели. Ужин прошел ужасно; время, проведенное в спальне Дианы, показалось ему раем; одному Богу известно, что принесут ему следующие несколько минут.

Диана начала расхаживать по комнате.

– С самого нашего приезда поведение миссис Прескотт показалось мне весьма необычным. Помните, она не стала ждать нас на крыльце, а ушла в дом. После, когда мы вошли в холл, она сбежала нам навстречу по лестнице, и лицо у нее раскраснелось от напряжения. Я сразу подумала, что она вспомнила о каком-то срочном деле…

– Да, верно.

– Тогда я еще подумала, раз вас с ней связывали… какие-то отношения…

– Нас с ней ничего не связывало!

– Конечно, – ответила Диана, слегка озадаченная новой вспышкой Гейбриела. – Вначале я решила, что, увидев вас, миссис Прескотт просто растерялась, но, все обдумав, я склонна приписать ее смущение другому. Я полагаю, увидев нас, она побежала к вашей матушке и дала ей очередную дозу лекарства.

– Может быть, так и надо?

– Тогда остается лишь восхищаться преданностью миссис Прескотт своей пациентке! Она не забывает о своем долге даже при сильном потрясении! – Диана не скрывала насмешки. Обычно она склонна была снисходительно относиться к чужим недостаткам и искала в других только хорошее. Но, как она ни старалась, она не могла найти ничего хорошего в миссис Прескотт.

Гейбриел зловеще прищурился:

– Следовательно, вы полагаете, что она дала лекарство моей матери по другой причине?

– Да… я так полагаю.

– Не сомневаюсь, сейчас вы назовете мне эту причину, – протянул он, видя, что она замялась.

Диана заговорила:

– Поведение миссис Прескотт не показалось бы мне таким странным, если бы не ее речи за ужином. Вначале заверив нас, что ваша матушка вовсе не так серьезно больна, как вы предположили, и ей не требуются заботы врача и сиделки, она вдруг заявила, что ваша матушка так слаба, что не вынесет путешествия в карете! Два эти утверждения прямо противоречат друг другу. Не желая позволять своему воображению слишком разыгрываться в поисках возможных причин такого противоречия, я попросила разрешения ненадолго покинуть столовую под тем предлогом, что мне понадобился платок. На самом же деле мне хотелось самой посмотреть, каково состояние здоровья вашей матушки. – Она поджала губы. – Надеюсь, вы помните, что первые признаки волнения за ужином миссис Прескотт выказала, когда вы сказали, что все же нашли время и навестили матушку в ее комнатах?

– Да, припоминаю, – кивнул Гейбриел.

– Я склонна считать, что ваша матушка не просыпалась, пока вы были у нее, потому что ее предварительно специально одурманили огромной дозой лауданума!

– Но для чего? – пылко спросил Гейбриел.

– Наверное, для того, чтобы ваша матушка не проснулась в то время, когда вы зайдете ее проведать!

Гейбриел побледнел. Постепенно он начал понимать, на чем основаны подозрения Дианы. И его собственные мысли мало-помалу приходили в порядок.

Он вспомнил, что шесть лет назад, после смерти отца, когда он написал матери и попросил разрешения навестить ее, дядя с женой уже жили в Фолкнер-Мэнор. Теперь он сомневался и в том, что его мать получила то письмо…