Читаем Кружевные сказки полностью

— Здравствуй, Прах! Я всё ждал, когда ты догадаешься подарить мне Соловья, да не дождался. Поспеши это сделать сейчас. Или я от твоего царства камня на камне не оставлю!

Пришлось отдать Соловья.

Новый хозяин приказал посадить его в просторную золотую клетку. Днём и ночью стража неусыпно стерегла птицу.

Хап никогда не приглашал гостей. Он один слушал соловьиные песни. И случилось чудо.

Царь всегда был злым и кровожадным. Только и думал о войнах да казнях, о казнях да войнах. А тут словно забыл о них. Стал печальным да задумчивым.

Пришла пора, и северные птицы снова тронулись в далёкий путь.

Соловей жеА царь Хап уговаривал его:

тебе родина, Соловушка? Ведь моим наследником —кой половины света! — И тут же приказахбрать народ, чтобы объявить ему свою волю. Взял он птицу в руки и вышел с ней на крыльцо.

Но Соловей вырвался из рук, поднялся в небо и полетел догонять северных птиц.

Говорят, царь Хап тут и умер.

А Соловей вернулся в свою родную ивовую рощу на берегу речки. И теперь там поёт от зари до зари. Каждый, кто хочет, может его послушать.

А Катеринушка грустить не любила. На оборот. Любила сама посмеяться и другихсмешить. Сказки у неё всегда получались забавные и весёлые.

Поэтому и рассказала она царю смешную сказку «Недодел и Передел».

У одного бедного крестьянина было два сына: Фома и Ерёма. Только в деревне их звал иначе: младшего — Переделом, старшего — Недоделом.

И не зря.

Скажет, бывало, отец:

— Фома, сходи-ка накоси травы для Бурёнки!

Фома был малый послушный и работящий. Возьмёт он косу и отправится косить траву.

Проходит час, другой. Пропал Фома. Бурёнка мычит — есть просит.

Рассердится отец — сам на луг пойдёт. Смотрит, Фома половину луга скосил, за вторую принялся. А трава только-только в рост пошла!

Или попросит его мать свёклы для борща с огорода принести. Уйдёт Фома — и как в воду- канет. Заглянет мать в огород — батюшки-светы! Сынок-то всю свёклу дочиста выкопал!

Ну как после всего этого его Переделом не звать? Каждый раз он переделает столько лишнего, что от его работы пользы ни на грош, а один вред.

Старший сын Ерёма тоже был послушный и трудолюбивый. За что ни возьмётся — всякая работа у него в руках так и кипит! Любо-дорого посмотреть. Одно плохо: возьмётся Ерёма с огоньком, но и половины дела не сделает, как ему непременно что-то другое делать вздумается. Ерёма тут же начатое бросает и как ни в чём не бывало принимается за другое.

Хорошо ли это? Судите сами.

Пошлёт его мать на реку бельё полоскать. Ерёма половину белья выполощет так, что оно белее снега станет. Потом на птиц и начнёт мастерить силки, чтобы поймать какую-нибудь птаху. Ну, а бельё за это время по речке уплывёт. Попробуй догони его!

Почти каждый день приходилось отцу бранить Фому и Ерёму. Не раз мать втихомолку от всех слёзы лила. Да что толку! Не слушали дети родительских наставлений. А соседи посмеивались, пальцем на них показывали.

Не вытерпел отец. Велел он матери собрать сыновьям по котомке с хлебом и проводил их обоих в путь-дорогу.

— Не сумели мы с матерью научить вас уму-разуму, пусть чужая сторона вас научит, — сказал он. — И не возвращайтесь домой, пока не поймёте, почему люди над вами смеются, за что ваши добрые имена забыли.

Не посмели братья ослушаться и отправились из дому куда глаза глядят.

Идут они неделю, идут вторую. Ни о чём не думают, ни о чём не горюют.

А что горевать? Хлеба полная котомка: ешь сколько хочешь!

Но вот однажды просыпаются они ранним утром, хвать за котомки, а там ни кусочка.

Испугались братья, смотрят друг на друга, не знают, как им быть, что теперь делать.

Вдруг где-то близко колокол зазвонил. Передел и Недодел не успели ещё сообразить, что к чему, а уж ноги принесли их в село к поповскому дому, что стоял рядом с церковью,

Смотрят братья, у окна поп с попадьёй сидят, чай с кренделями пьют.

Заметил поп Недодела и Передела и спрашивает:

— Эй вы, нищета! Пришли в батраки наниматься?

— В батраки, — поспешно ответили братья,

— Батраки мне нужны. Но я человек бедный, — завёл поп жалобным голосом.

— Денег нам не надо, — сказали братья. — Кормить, поить будете — и на том спасибо.

Переглянулись поп и попадья. Вот счастье- то! На даровых батраков напали.

— Тогда с богом! — сказал поп. — Вот вам по краюхе хлеба. Он, правда, чёрствый. Но не беда! Зубы у вас молодые, крепкие. Ешьте на здоровье. Потом, с божьей помощью, займётесь хозяйством: просушите на солнце пуховики, подушки, ковры и шубы, выколотите из них пыль. Вымоете окна, двери, полы. Вычистите песком котлы, чугуны и тазы. А мы с попадьёй в церковь пойдём. Будем за вас молиться.

— Хорошо! — согласился Передел.

— Всё сделаем в лучшем виде, — успокоил хозяев Недодел.

Перейти на страницу:

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза