Кружево и сталь (СИ)

Весна. Тяжёлые почки на деревьях распустились первыми клейкими листьями. Студёная вода озёр и ручьёв разбавилась талым снегом, вспаханная почва вздымалась гребнями чернозёма. В эту волшебную пору и распустился цветок новой жизни — дочь Арея и Пельки, названная Мирославой.

Девочка с первых же недель дала понять родителям, что непростым характером она пошла в них обоих. Беспокойная, громкоголосая, требующая постоянного внимания, но при этом совершенно очаровательная, милая и смышленая, Мира уже самим своим существованием привязала к себе сердца матери и отца.

Пелька, ещё не до конца отошедшая от тяжелейших родов, сразу же с головой погрузилась в новые обязанности. Подчас у неё просто не было времени и сил задуматься над изменениями, произошедшими в ней с приходом материнства — девушка лишь знала, что Мирослава была её жизнью и счастьем. Арея же ошеломили те чувства, что он испытывал, став отцом. Барон мрака дышал воздухом, который выдыхала дочь, целовал её крохотные пальчики и сам себя не узнавал. Такой любви, такого растворения всех прочих проявлений жизни в одном крохотном существе он доселе не знал.

Мечник часами просиживал у колыбели, наблюдая за тем, как Мира во сне смешно морщит личико и сладко причмокивает. Чувство ответственности, пришедшее в его жизнь вместе с Пелькой, после рождения дочери окончательно накрыло мужчину своей тяжестью. Оно, будто могильная плита, давило на грудь, мешая сделать вдох, лишая ощущения реальности.

— Какая судьба её ждёт? — произнес Арей однажды вечером, обращаясь к Пельке.

Минул месяц со дня родов. Барон мрака, по обыкновению, покачивал деревянную люльку, в то время как жена развешивала возле очага выстиранную одежду. Обернувшись, она приложила палец к губам, призывая быть потише. Ещё одно изменение, к которому мечнику трудно было привыкнуть.

Закончив дела, Пелька приблизилась к мужу и опустилась на кровать рядом с ним. Выглядела девушка неважно. Если вплоть до последнего дня беременности она сохраняла цветущий вид, то теперь её кожа приобрела землистый оттенок, щёки ввалились, а фигура стала напоминать скелет. Арею страшно было видеть возлюбленную такой, и успокаивали его лишь слова Эйш: «Она выздоровеет, дай ей время. Поддерживай, не взваливай все заботы о ребёнке на жену, и через полгода твоя красавица будет прежней».

И мечник изо всех сил старался помочь жене придти в себя. По утрам, после того, как девушка заканчивала кормить малышку, он укутывал дочь в одеяльце и выходил с ней подышать свежим воздухом, давая Пельке возможность ещё немного поспать. Следил за тем, чтобы утром и вечером она пила отвары из трав, оставленные Эйш. Не разрешал перенапрягаться. Благодаря его способностям быт молодой мамы был в разы проще, облегчая уборку, стирку и приготовление пищи.

Всё это, естественно, способствовало более скорому выздоровлению девушки, однако в первые месяцы после родов она была ещё очень слаба и мало походила на саму себя годом ранее.

Придвинувшись ближе к мужу и заглядывая в колыбель, Пелька вымученно улыбнулась.

— Думаю, с такими родителями глупо полагать, что простая. Однако я верю, что она унаследовала от нас не только способность влипать в неприятности, но и умение стойко бороться с невзгодами.

— У нас неприятности? — пошутил Арей.

— Да, — в тон ему ответила девушка. — Мы с тобой вдвоём — одна большая неприятность, которая теперь стала ещё больше.

Барон мрака, не выдержав, рассмеялся. Постоянное общение с ним сказалось на чувстве юмора Пельки, в речи которой теперь частенько проскальзывал сарказм.

— Я о другом, — внезапно посерьезнев, сказал мечник и повернулся к жене. — Думаешь, она поймет меня, когда вырастет? Сможет принять то, что я есть?

Девушка ответила не сразу. Какое-то время она внимательно смотрела ему в глаза, после чего прошептала:

— Арей, она продолжение нас — тебя и меня. Раз тьма есть в тебе, то в нашей дочери будет если не часть её, то хотя бы осознание и принятие этой стороны жизни.

— Твоя правда, молодка, — высокий скрипучий голос, внезапно раздавшийся позади, напугал обоих.

Пелька вскочила, закрывая собой мирно спящую дочь. Арей же выступил вперед, заслоняя жену. В руках у него возник меч — однако тут же исчез. Он слегка сдвинулся в сторону, и из-за его спины девушка смогла разглядеть незваного гостя. Вернее, гостью — ведь напротив них, закинув ноги на подлокотник кресла, восседала Мамзелькина. Одной рукой она сжимала очередную бутыль, другой — кусок зажаренной курицы, и с улыбкой наблюдала за переполошившимися хозяевами.

— Что вам нужно? — Пелька первой пришла в себя и враждебно уставилась на старуху.

Та моргнула, глотнула из бутылки и обратилась к Арею:

— Чаго же ты хозяйку свою не воспитываешь, родной? Разве так с гостями можно? Да к тому же с пожилыми, — притворно заохала Плаховна.

Мечник не поддался на провокацию и сурово отрезал:

— Сколько я тебя знаю, ты всегда была пожилой, однако это не мешает тебе косить всё так же исправно. Зачем пожаловала, Аида?