Кружилиха

Алешка, жадина, сперва объявил, что не позволит такую ценную книгу делить на части. Но ему доказали, что это с его стороны глупость и больше ничего: у книги все равно нет корешка, она вся распадается на листочки. Тут же, на станине, разделили книгу. Перенумеровали части красным карандашом, упаковали каждую заботливо и вручили трем счастливцам, которым выпал жребий читать в первую очередь.

И вот на целый месяц заболела бригада! После бессонных ночей, проведенных за чтением, ребята приходили в цех бледные, изнуренные. И только и было разговоров, что о графе Монте-Кристо. В книге не хватало многих листков, и некоторые читатели не могли уловить связи событий, но другие все поняли и с жаром давали объяснения непонимающим; а те слушали благоговейно... Слушали с жадностью и те, кто еще не читал.

Корольков пытался восстановить порядок. Саша Коневский провел воспитательную беседу. Рябухин разговаривал с ребятами, вызывали их к начальнику цеха - ничего не помогало. Заикнулись было о том, что книга для производства вредная и хорошо бы ее изъять совсем, - куда там!..

- Через наши трупы, - сказал маленький Вася Суриков: он еще не читал, его очередь была следующая.

В конце концов Корольков рассудил так: пускай переболеют, что поделаешь - эпидемия вроде скарлатины.

- Только давайте читайте проворнее, - сказал он. - На пять частей, что ли, ее поделите, будь она трижды проклята.

Если остаться на выходной день дома, то пошлют за хлебом, за керосином, в аптеку, Федор скажет: "Ну-ка, пошли дрова пилить", Валька и Олька будут реветь и приставать, мать будет охать, - никакого отдыха рабочему человеку.

И Толька, чуть проснувшись, удирает к Сережке, испытанному другу.

У Сережки не житье, а малина. Отец его жив-здоров, он теперь подполковник и служит в Таллине. Прислал письмо, чтобы мать приехала, посмотрела: если понравится - пусть переезжают всей семьей. Мать поехала в Таллин, а Сережка и Генька остались дома полными хозяевами. Жизнь!

Толька приносит "Графа Монте-Кристо", завернутого в газету. Сережка на электрической плитке варит манную кашу для Геньки. Он обещал матери, что будет заботиться о Геньке, и свято держит слово.

- Принес? - спрашивает он у Тольки.

- Принес. Кончай эту муру.

- Сейчас. Надо позавтракать.

Каша тяжело пыхтит, пузыри вздуваются на ней и лопаются с треском. Сережка сыплет в кашу сахар, размешивает и выключает плитку:

- Готово!

И облизывает ложку.

Генька на полу вырезывает фигуры из карточной колоды. Королей и валетов он уже вырезал, остались дамы. С дамами большая возня: надо пририсовать каждой усы и бороду, иначе взвод будет неполный.

- Генька, завтракать! - говорит Сережка.

Генька лениво съедает несколько ложек и возвращается к картам. Кашу доедают Сережа и Толька. После каши они чувствуют себя недостаточно сытыми и едят кислую капусту с постным маслом. После капусты им хочется пить, они пьют сначала холодную воду из-под крана, а потом теплое кипяченое молоко.

- Я очень удачно устроился с молоком, - говорит Сережка. - Не надо ходить на рынок: молочница приносит мне на дом. Понимаешь, Геньке необходимо молоко.

- Сами пейте эту отраву, - говорит Генька, лежа на полу и орудуя ножницами, - а мне купите газированной воды с сиропом.

- Он страшно обнаглел за последнее время, - говорит Сережка. - Прямо не знаю, что с ним делать.

Толька достает деньги и говорит:

- Генька, а Тенька! Пойди купи себе воды с сиропом. И мороженого.

- Мороженого близко нет, - говорит Генька, принимая деньги.

- Мороженое около рынка продают, - говорит Сережка. - Знаешь, немного не доходя до рынка, там мороженщица всегда стоит. Только смотри, не попади под машину.

- Хорошо, - говорит Генька, одевается и уходит.

Толька и Сережка остаются одни в квартире. Толька разворачивает "Графа Монте-Кристо".

Лукашин сидел на диване и умирал от скуки и злости.

Комната была убрана по-воскресному: на столе богатая скатерть с разводами и в вазе свежие бумажные цветы - пышные розы и маки... Марийка это умела - создать уют. Вымыла полы, нарядилась в розовую кофточку, велела и Лукашину надеть праздничный костюм; он послушался, сбрил щетину с лица, вычистил ботинки и челюсть и теперь сидит, как дурак, один против вазы с цветами. А Марийка застряла у Уздечкина.

Он сидел и строил планы страшной мести: пожалуйста, будьте любезны, я вас не связываю. Но позвольте мне в таком случае и себя считать свободным человеком. Она придет, я ее встречу равнодушно и скажу: наконец-то ты, Марийка. Я тебя жду для серьезного разговора. Не сошлись мы с тобой, как хочешь, не сошлись. Неосновательный ты человек. Какая из тебя жена. Ставлю тебя в известность, что я сейчас же переезжаю к твоим старикам. И пожалуйста, без слез, Марийка. Достань мне, будь добра, мое белье, я не хотел без тебя копаться в комоде, теперь это уже не мой комод...