Кружилиха

Никогда у нее не было такой силы и легкости в руках, в ногах, в каждом мускуле. Она бы шла к нему сто километров на своих высоких каблуках и не устала. Сквозь падающий снег далекие, еще дальше отодвинутые падающим снегом, светились окна высоких домов. В окнах свет, в домах люди - и ничего нет, и никого нет: есть только он, ожидающий ее, и она, идущая к нему.

Листопад едва успел вернуться домой и немного приготовиться к приходу гостьи, как раздался звонок.

"Не дождалась девяти! - подумал он с торжеством, бросаясь отворять. Пришла раньше. Ах, умница!.."

Он открыл дверь...

- Боже мой!

Маленькая черная фигурка с вызывающе закинутой головой стояла в слабо освещенном коридоре.

- Вы здесь?

- Принимаете гостей? - спросил главный конструктор, входя в переднюю.

Его длинная шея была обмотана шарфом до ушей, шапка-ушанка подвязана под подбородком тесемочками. Из котиковой оторочки шапки торчало сухое, чистенькое, ехидное личико, порозовевшее на морозе.

- Вышел наугад, вижу - у вас свет. Дай, думаю, зайду.

Он поставил в угол палку и долго разматывал шарф, задрав подбородок и поматывая головой.

- Вижу свет - ну, думаю, дома! И зашел. На огонек.

Кто мог подумать, что старик способен на такие шалости...

- Владимир Ипполитович, - сказал Листопад, обрадованный, тронутый, заинтересованный, - как же я не знал, что вы здесь? Как же мне ничего не сказали?..

- А очень просто: я запретил им говорить. Они меня слушаются, по старой памяти. Я хотел сделать вам сюрприз. Ведь сюрприз?

- Сюрприз, - рассмеялся Листопад.

- Я так и знал, что для вас это будет сюрприз, - с удовольствием сказал главный конструктор, входя в комнату и потирая ручки. - У вас угощение приготовлено, вы ждете кого-то. Я вам помешал.

Листопад придвинул мягкое кресло к столу.

- Усаживайтесь, Владимир Ипполитович. Вы мне не можете помешать. Ведь я вас ждал! Одну минуту только, простите.

Он вызвал столовую и сказал, чтобы прислали ужин на трех человек. Да, заказано на две персоны, совершенно верно, а пришлите на три. Да, сейчас. В термосе и чтобы все как следует.

- А пока, Владимир Ипполитович, выпьем - за что? За пятилетний план нашего завода. Пьем?

- За пятилетний план нашего завода, - повторил главный конструктор, отхлебнул и усмехнулся: - Сладкое вино. Дамское.

И Листопад усмехнулся, немного смутившись:

- Дамское.

- Она другого не пьет?

- По-видимому.

- Я тоже.

Холодным взглядом главный конструктор окинул комнату. Должно быть, он думает: "В этой самой комнате ты был с другой. Голубок, не прошло и года, как ты отвез ее на кладбище, - вот сроки твоей любви и твоего горя".

- Мертвый в гробе мирно спи, жизнью пользуйся живущий, - сухо и отчетливо сказал главный конструктор, глядя в рюмку, как будто в ней он прочитал эти грубые и благодатные слова. Медленно выпил вино, надел очки, достал из внутреннего кармана объемистый блокнот. - Так вот, Александр Игнатьевич: что касается нашего завода, я позволю себе, если вы не возражаете, занять ваше внимание некоторыми замечаниями, прожектами, расчетами...

Нонна пришла к десяти. Листопад встретил ее восторженным возгласом:

- Нонна Сергеевна, вы представить себе не можете, кто у меня!

Она остановилась: у него есть кто-то?..

- Вот вы увидите! Ни за что не догадаетесь!

Приняв высокомерный вид, она переступила порог и увидела главного конструктора.

Он поднялся ей навстречу с бодростью, какой у него не было до поездки на юг:

- Нонна Сергеевна, я рад вас видеть.

Может быть, это было сказано с ехидством, а может быть, и от всей души, не в этом дело. Дело в том, что там, куда она шла, оказался третий человек, и присутствие этого третьего человека разбило все.

- Владимир Ипполитович, ну, разумеется, как я могла догадаться!.. Как вы себя чувствуете?

Он что-то отвечает. Она слушает и ничего не слышит.

- Надолго в наши края?

Он переглядывается с Листопадом, оба улыбаются, как дети.

- Не знаю, не знаю, не предрешаю ничего. Это там решат, - он показывает на потолок...

Каким-то образом перед нею оказывается рюмка с вином. Она машинально отпивает глоток. Вино горькое, как хина.

Что-то спрашивает у нее главный конструктор. О работе отдела. Кажется, она ответила связно...

- Да, а что с проектом Чекалдина? - спрашивает он у Листопада. Помню, это было не без таланта... Продвинут проект?

- Как же, включен в план, работы первой очереди будут закончены в сорок шестом году...

Это Листопад говорит. Он с увлечением рассказывает, как проект Чекалдина обсуждался на технической конференции и как исполнители настаивали на удлинении сроков работ, а они с Рябухиным поддержали Чекалдина, - боже, до чего он длинно рассказывает... Бьют часы. Звонят, входят, вносят какие-то тарелки, отвратительно пахнет едой... И разговоры, разговоры... Никогда не предполагала, что главный конструктор способен так разболтаться... И она говорит что-то и что-то ест через силу, чтобы не заметили, как она разбита вся.

Опять пробили часы. Нонна встала.

- Вы что, уходите? - взметнулся Листопад.