Кружок друзей Автандила (Повести и рассказы)

Как это часто бывает, особенно в разговорах о прекрасном, именно в разговорах, которые возникают, если у вас есть желание не только говорить самому, но и слушать собеседника, а не в тех взаимно глухих перебранках, проистекающих из раздражительной привычки спорить просто из нечистой страсти к самому процессу спора, — чего там под одну гребенку разное сводить, когда Бог и пальцев не уравнял! — да, как это часто бывает среди тех, кто не чужд высоким материям, неукротимый энтузиазм одного, то есть, моего ночного собеседника, пусть даже и не полностью пока разделенный мною, не оставил меня равнодушным. Это было, как нечаянное, дошедшее еще только до кожи, а не до души, но уже состоявшееся прикосновение идеала. И я почувствовал, как холодное крыло восторга прошуршало у меня по спине, оставив за собой легкое покалывание вдоль позвоночника и бисер ознобного пота под лопатками. Мочевой пузырь мой мгновенно переполнился, как не раз бывало со мной при гармонических звуках рифмованной речи. Пробормотав еле слышное извинение, перебившее, все-таки, волнообразные подвывания почитателя Автандила, я повернулся к решетке набережной. Оказалось, однако, что и мой собеседник переживал поэтические восторги сходным образом, и из темной его тени, прильнувшей к решетке в шаге от меня, вырвалась на свободу другая мощная струя и свободной дугой, переливчато сверкавшей в невнятном свете фонарей, рванулась к клочьям пены на поверхности бурливой Неглинки, чтобы стать их частью и исчезнуть навсегда. Прихотливый порыв ветра или непроизвольное движение одного из нас, а то и обоих вместе, внезапно сплели обе наши струи в одну где-то на полдороге к шероховатому телу реки, и странное соединение это, наподобие какого-то воздушно-золотого бальмонтовского моста между временем и вечностью — помню ведь, Кальдерон, ей-Богу, Кальдерон![20] — представилось мне почти мистическим предвестием того, что наша встреча обречена на продолжение, хотя даже сами мы еще об этом и не подозреваем...

IX

И вот уже новая картинка с бегущим через кадр титром «Через неделю на том же месте»...

Ну, что именно через неделю, так это больше для красного словца и гладкости изложения, да еще, чтобы насчет титров ввернуть, — красиво, по-моему, получилось, поскольку именно в кино все больше круглыми сроками оперируют, «через неделю» там, «через десять дней», «через месяц», «через год», ну и так далее, не хочу затягивать, а вот, к примеру, чтобы «через одиннадцать дней» или, скажем, «через два месяца и четыре дня» увидать уже не приходится — ведь временные промежутки в искусственном повествовании только обозначаются, дабы показать, что мгновенная темнота между кадрами покрывает вовсе не то самое реальное мгновение, в течение которого она длилась, а промежуток куда более значимый, и тут-то в многословной и некруглой точности проку все равно нет. Действительно, чего уж такого особенного в том, чтобы следующий кадр показывал ситуацию именно через два месяца и четыре дня? Что эти нелепые четыре дня добавляют к четким двум месяцам, за исключением того, что заставляют зрителя раздражающе сомневаться и спрашивать у себя самого, а чего, собственно, специфически особенного именно в этих четырех днях, что авторы пленки не поленились их ввести в титровую запись, и какая такая глубокая режиссерская задумка или находка в них заложена? И скажи им, что задумки никакой, а тем более и находки, и все сделано исключительно для фактической точности, поскольку именно через два месяца и четыре дня, а вовсе не ровно через два месяца, последующие события и имели место, то могут и деньги назад потребовать, а то и в морду. Не любит народ ненужной точности....