Крылатая гвардия

Перед Михаилом возник Щекарев. Он передвигался на четвереньках, блеклые губы тряслись, жирные щеки отвисли...

– Девки где? Где Гера? – рычал Клименко. Каждую минуту можно получить в лоб откуда-нибудь с антресолей...

– Они... у-ушли! – От клименковского рыка Щекарев затрясся еще сильней.

Правда, ушли. От такого свинцового шквала не убережешься, странно, как этот-то уцелел?

А сучка чухонская обманула. Или ошиблась? Ладно, это потом.

Егор Альбертович Кононов лежал посреди комнаты. Лицо было обезображено, большая часть пуль легла в голову, Арбитр так и не поверил, что его могут положить свои, и выпрямился, чтобы его узнали. Его и узнали...

– Простите... – Щекарев, не удержавшись на ногах, снова оказался на четвереньках. – Я все напишу... Как скажете... Все напишу...

– Напишешь, куда денешься... – Клименко даже не взглянул на него.

– Весь дом осмотрен, территория тоже, больше никого нет. Что дальше, Михал Сергеич? – В дверь заглянул телохранитель, только что покончивший с объектом охраны.

– Что значит – что дальше? Этих, в подвале, ликвидировали?

– Ой, забыли...

– Я тебе покажу «забыли». Давай быстро, потом сарайчики проверьте – и все, съедем. Что здесь еще делать? А ты, журналюга, – Клименко бросил наконец взгляд на Щекарева, – поедешь с нами. Перестань трястись, не убьем.

– Михаил?

– Я...

– Ну что там?

– А все, Стас. Финита!

– А Егор... Он надежно?..

– Надежней не бывает. Теперь можешь все валить на него. Журналюгу я проинструктировал. Трясется от страха, но соображает прекрасно. Подтвердит в лучшем виде... А я уже в пути.

– Понимаю. Где тебя искать?

– Тебе зачем? Сам найду, когда все утрясется. Отсижусь где-нибудь в Ставангере или Мельбурне. Прощай, генерал!

Кто есть кто (Игорь Зимин)

– Прощай, Зимин... Ты, в сущности, был неплохим мужиком. – Иван Семенович опустил очи долу. Артист! Ведь на полном серьезе, дери его мать. – Однако ты обманул меня. А я этого не люблю... Прощай.

Логун исчез из моего поля зрения, я услышал, как хлопнула автомобильная дверца и заработал мотор. Прощай, Иван Семенович, ты неглупый мужик. Но стал дерьмом.

– Допрыгался, капитан, – передо мною в торжествующей позе стоял Мартин. Его ботинки находились около моих ноздрей и пахли утренней травой. Это было, пожалуй, единственным утешением. – Чуешь, смерть за тобой пришла, – продолжил ефрейтор. Нравится ему такие слова говорить. Тем более мне. У него с офицерами старые счеты.

Пришла так пришла. Однако я промолчал.

– Страшно, да, капитан? – Мартин присел передо мною на корточки.

– Ой, страшно, – постарался я ответить как можно спокойней.

– Кончай с ним, Мартин... – Это неподражаемый голос Хо.

– Не торопи! У меня страсть сильная к офицерикам... Вот видишь, Зимин, чего ты добился? Мы же тебя сейчас на куски порвем! Ну, приступим. Бозя, ты первый.

Перед моим лицом появились кроссовки сорок пятого размера. Хо и Мартин здесь не одни. Несколько отморозков, не принимавших участия в интернатовской акции, тоже тут. Вот дебил Бозя. Ему тоже хочется человечинки отведать...

Неожиданно колени Бози подогнулись, и он рухнул рядом со мной. Краем глаза я заметил маленькую, аккуратную дырку в бритой голове. Работа снайпера-специалиста... Откуда?

Мартин мгновенно отскочил в сторону, Хо бросился за дверь, один из боевиков выскочил в окно, держа на изготовку автомат. Трое бандитов замешкались, заметались по комнате.

Над головой ефрейтора чиркнуло, на голову полетели щепки, комната, судя по всему, отлично простреливалась с позиции неизвестного стрелка. Мартин сообразил это одновременно со мной.

– Все из комнаты! Быстро! – Он бросился к дверям, на всякий случай выстрелив в распахнутое окно.

– А с этим что? – кивнул на меня один из бандитов.

– Потом! – Партайгеноссе в таких делах знал толк, дорога каждая секунда...

Действительно, что я им, связан по рукам и ногам, Мартин сам старался, ремни держат не хуже наручников.

Я несколько раз перекатился по комнате в поисках чего-нибудь острого, чтобы перерезать или перетереть ремни. Ничего, это только в фильмах про индейцев бывает.

Неожиданно через окно вваливается что-то тяжелое. Я вздрагиваю от неожиданности и едва не сворачиваю шею... О господи, глазам не верю!

– Живой, Гвардеец! – Толя Говор, собственной персоной, в руке «АКС». – Сейчас развяжу тебя...

– Тут лучше ножом, – даю я полезный совет. – Как же ты? Я уж думал, они тебя...

– Меня в сарай посадили, так же, как тебя, ремнем обмотали. Я тот ремень порвал. Как, сам не пойму. Как только стрельба началась, я через окошко караульного достал и шею ему скрутил. Автомат в руки и сюда! Кто стрелять-то начал, я ничего не пойму! И где этот, желтолицый?

– А я у тебя хотел спросить! – Я растирал затекшие конечности, стараясь быстрее прийти в форму.

Неизвестный снайпер свалил Бозю, стрелял в Мартина... Я схватил автомат убитого бандита и уже бросился во двор, как заметил в углу свое мачете – вот кстати! Как уютно оно устраивается в ножнах между лопатками...

– Толя, давай за мной, только особо не выпендривайся!