Крылатое племя

— Ишан-Исахан! Почему никто не встречает нас? Почему я не слышу ликования и не вижу людей? Разве

не был послан гонец? — спросил всадник, ехавший впереди.

Спрошенный наклонил голову:

— Гонец был послан, повелитель! Измены и засады быть не может. Наши джигиты наводнили весь

район. Но меня удивляет, что паршивый дождь мог помешать твоим рабам приветствовать тебя!

Вдруг заскрипели ворота, и из них вышли люди. Они приблизились к басмачам.

— Совет старейшин ждет тебя, Ибрагим-бек! Просим пожаловать в этот дом...

Два часа слушали родоначальники и седые старики речь Ибрагим-бека. По стенам бежали причудливые

тени. В спертом воздухе медленно плыл табачный дым. Молча поглаживали старики свои белые бороды, и ни одна жилка на лицах не выдавала их мыслей.

Злобными угрозами закончил Ибрагим-бек свою речь. Устало, с достоинством опустился на ковер. Он

был доволен произведенным впечатлением и, бросая по сторонам пренебрежительные взгляды, ждал

покорного ответа.

Но молчали старейшины. Молчание становилось гнетущим.

— Мы выслушали тебя, Ибрагим-бек! — тихо и твердо сказал наконец один из стариков. — Ум и красота

струились в твоих словах. Но наши уши тщетно ловили в них новое и не нашли. Ты пришел к нам со

старыми речами, не спросив нас про жизнь и не узнав наших желаний. Ты требуешь от нас помощи, упрекаешь и даже грозишь. Но зачем тебе наша помощь, если ты силен и за тобой идут несметные

войска? Почему ты пришел к нам крадучись, как волк, если дело твое правое? Об этом ты ничего не

сказал. Я отвечу за тебя: бороться без народа с Советской властью ты не можешь и без народа ты не

победишь. Витиевата была [43] твоя речь, но не убедила она нас. Скажу тебе наш ответ. В сердцах наших

осталась только злая, горькая память о минувших годах. Народ не желает бороться с Советской властью, он узнал ее, привык к мирной жизни и не хочет больше крови. Незваным ты пришел в когда-то родные

места. Ты стал чужим, и род за тобой не пойдет. Наше слово — слово отказа...

Громко треснула сломанная Ибрагим-беком рукоятка плети.

— Так решил совет старейшин? Кто думает иначе, пусть скажет! — Ибрагим-бек еле сдерживал

душившую его злобу. С искрой надежды бежал его жгучий взгляд по лицам сидевших. Но никто не

нарушил гробового молчания.

— Повелитель! — зашептал ему на ухо Ишан-Исахан. — Вели, и мы в муках прикончим эту свору старой

падали...

— Ты безмозглый дурак! Этого делать нельзя. Народ тогда сразу пойдет против нас. А так, может, по

одному обломаем старых ишаков...

Комиссар обвел взглядом лица слушателей.

— Туго пришлось Ибрагиму, — заканчивая свой рассказ, говорил он. — Не ждал басмач, что от него

отвернется и его род, и весь Таджикистан. Часть ибрагимовских банд уже разбита. Близится полный

разгром басмачества...

3

Прошел еще месяц горячих боев. Все реже и реже вылетали теперь наши самолеты.

Борьба заканчивалась. Без выстрелов, с белыми тряпками на винтовках бандиты складывали оружие.

Они поняли, что дальнейшая борьба бесцельна, и стали сдаваться, несмотря на отчаянное

противодействие своих главарей.

С каждым днем басмаческих банд оставалось все меньше. Только самые злобные и матерые курбаши со

своими сильно поредевшими шайками бродили в глухих и безлюдных местах, скрываясь от народного

гнева.

Наконец мы и вовсе возвратились в Ташкент. Жизнь вошла в свою будничную колею. Только что [44]

закончившиеся бои казались чем-то далеким, давно минувшим.

Но однажды отряд взбудоражила весть.

Краснопалочники поймали Ибрагим-бека. Через час его привезут на самолете.

Едва в воздухе показались силуэты летящих машин, мы бросили работу. Всем хотелось посмотреть, что

собой представляет бывший конокрад, оказавшийся самым злобным и коварным главарем басмачества.

Один за другим сели и медленно подрулили к комендантскому зданию два пассажирских самолета.

Неслышно замерли винты моторов. В наступившей тишине щелкнули затворы кабин, и мягко

распахнулись двери.

Спокойно, не торопясь, из самолетов вышли пограничники. Последним в дверях показался

широкоплечий, чернобородый человек в ярком халате. Здоровой рукой он придерживал другую, висевшую на повязке.

Медленно шел Ибрагим-бек мимо летчиков и техников, исподлобья бросая по сторонам злобные взгляды.

Он знал, что его песенка спета. Бесславно закончилась попытка отторгнуть Таджикистан от братской

семьи советских народов. [45]

М. Водопьянов. На арктических трассах

1

Чтобы «приблизить» Дальний Восток, Советское правительство призвало наш народ освоить Северный

Морской путь, превратить его в нормально действующую магистраль.

Начиная с 1918 года по указанию В. И. Ленина производятся всесторонние исследования навигационных

условий Арктики. Они проходят довольно успешно и уже в 1932 году позволяют приступить к сквозному

плаванию. Первый поход из Архангельска к Берингову проливу в одну навигацию совершил ледокол

«Сибиряков».

Летом следующего года из Мурманска по тому же маршруту вышел в плавание пароход не ледокольного

типа «Челюскин». Он благополучно совершил большую часть пути, когда вдруг попал в тяжелые льды.