Крылатое счастье. Дилогия

Шумно выдохнув, я на миг прикрыла глаза, честно задумалась, а потом посмотрела на внимательно за мной наблюдающего, причем он это дело с ловким нарезанием очередного овоща совмещал, мужчину, чтобы сказать ему:

– Ты можешь считать меня очень глупой, но я не знаю.

Добрая и вместе с тем какая-то немного грустная улыбка и простой ответ:

– Ради женщины.

И, так как я развела руки в стороны, говоря «где логика?», Садхор добавил:

– Ради женщины мужчина способен на величайшие поступки, – пауза, а затем выразительное: – А женщина ради мужчины способна исключительно на глупости.

– Неправда! – Возмутилась я тут же, раздражённо сложив руки на груди – всё равно к овощам даже и не притронулась.

– А ты вспомни свой переход в мой мир, – тут же посоветовал хмыкнувший Садхор.

Вспомнила своё падение с неба и того дракона, что так удачно мимо пролетал, только из-за этого я и не расшиблась в лепёшку.

И как только узнал? Неужели настучали?

– Или свою попытку сбежать в первую ночь, – продолжил дракон, явно получая удовольствие от моего растерянно-обиженного вида.

Неужели он следил за мной? Очень сомневаюсь, он бы тогда уже давно забрал и свой артефакт, и своего духа, не заставляя меня больше месяца заниматься не пойми чем.

От воспоминания о том, как я прыгала под забором, а все остальные стояли в сторонке и ржали, щёки опалило жаром, но я не успела сказать ничего, потому что Садхор, криво улыбаясь и весело на меня глядя, добавил:

– Или ложь о своём… интересном положении, к которому я якобы приложил свои пусть будет руки.

Возмущённо набрав в грудь побольше воздуха для гневного ответа, я весь его так и выпустила. Помолчала, ужасно смущенная, покусала губы и заявила:

– Я это не ради мужчины делала.

Действительно! Я это ради себя делала – жизнь свою спасти пыталась!

– Ты искала меня, я – мужчина, следовательно, ты это делала ради мужчины, – спокойно рассудил Садхор, беря уже четвёртый странный овощ, который он нарезал так быстро и ловко… я опять невольно залюбовалась, пытаясь подобрать слова для ответа.

Но не понадобилось. В смысле, Садхор сам сказал:

– Предлагаю оставить эту тему и вернуться к тому, с чего мы начали. Так значит, в твоей семье лишь родители? А братья или сёстры есть?

Он спрашивал с искренним интересом, будто ему действительно очень интересно было.

– Нет, – угрюмо буркнула я.

– Домашние животные? – Новое заинтересованное предположение.

Спорить и ругаться мне не хотелось, так что я решила просто пропустить мимо ушей всё то, что он тут про женщин говорил, вздохнула, опустила ладони на каменную полированную столешницу и, наблюдая за нарезанием очередного овоща, тихо ответила:

– Кот Кекс. Слушай, а почему ты не спрашиваешь, есть ли у меня муж или жених?

Этот вопрос как-то сам вырвался, просто действительно очень любопытно было.

Ещё любопытнее стало, когда Садхор очень внимательно на меня посмотрел и серьёзно сказал:

– Твои глаза не блестят.

– В каком смысле? – Нахмурилась я тут же, невольно подумав о том, что мне бы в зеркало посмотреть…

– Когда любишь – глаза блестят. Так искренне, радостно и ярко, что видно даже в кромешной тьме. Твои не блестели.

Я… даже не нашлась, что на это ответить, так и стояла с приоткрытым ртом, удивлённо обдумывая то, что мне сейчас сказали. А потом, сама себе удивляясь, всмотрелась в невозможно удивительные чёрно-золотые глаза этого мужчины.

Они блестели. Нет, даже не так – они сверкали. Ярко-ярко, завораживающе настолько, что мне невольно захотелось поймать в ладони хоть одну из этих искорок, чтобы руки зажгло от исходящего от неё жара.

– Твои глаза блестят, – прошептала я.

Голос почему-то отказался меня слушаться, и язык шевелился с трудом.

– Нет, – тихо-тихо произнёс Садхор, не отводя взгляда, позволяя мне ловить мерцание его глаз.

Я краем сознания заметила, что он даже резать перестал, так и стоял, глядя мне в глаза. Так близко, так красиво, так…

– Знаешь, – вдруг сказал он негромко, продолжая пронзать меня своим невозможным взглядом, от которого уже ноги начали подкашиваться и в голове всё поплыло, – я вдруг понял, что совершенно не удивляюсь тому факту, что из-за тебя рухнул храм и пересохло целое море.

Чувство вины вспыхнуло и потонуло где-то там, под толщей чего-то такого тёплого, сильного, радостного, поднимающегося откуда-то из глубины…

С трудом разорвав зрительный контакт, Садхор перебросил все нарезанные овощи в опустевшую уже миску и ушагал к сковороде, где мясо уже хрустело и шипело вовсю, и его запах, перемешанный с ароматом трав, медленно расплывался по кухне.

– Садись за стол, – велел стоящий ко мне спиной дракон.

Послушно пройдя, куда велели, я села на деревянный стул и решила, что теперь моя очередь задавать вопросы. И начала я с:

– Что за надежда в тебе проснулась?

Садхор, в этот момент помешивающий содержимое сковороды, обернулся на меня через плечо и верно догадался:

– Пророчество?

Даже отвечать не стала, просто скорбно вздохнула. Дракон совсем нехорошо ухмыльнулся и, отворачиваясь, задумчиво протянул:

– Я обнаружил следы присутствия Арх-Аира и решил, что ещё не всё потеряно.