Крылатые и бескрылые

— Хорошо, я тоже скажу откровенно. До сих пор я не только уважал конструктора Власова… Я любил его. Когда мне приходилось поднимать вашу машину в воздух, я забывал, что она только что родилась… Я садился в нее, как на объезженную лошадь, потому что верил вам. Я не думал о жизни, радовался… Я мечтал о той минуте, когда взлечу на вашей новой, необыкновенной машине и всему миру выпишу в небе ваше имя… Но теперь вижу— все это чепуха!..

Выйдя на улицу, Бобров ощутил горечь в душе, хотелось вернуться и закричать в лицо конструктору: «Старина, да не вешай ты нос!..» Он несколько раз останавливался, оглядывался и снова шел дальше.

«Надо сейчас же поговорить с Федором!» - решил летчик. Из ближайшей будки телефона–автомата он позвонил Макарову. Анастасия Семеновна ответила коротко: «Он на заводе». Петр вздохнул и повесил трубку, даже не назвав себя. Вспомнил, что Федор даже в выходные дни не отдыхает.

Встретился он с Макаровым рано утром на следующий день. Погода стояла хмурая, туманная, самолеты в воздух не поднимались. Войдя в кабинет, Бобров увидел Макарова спящим на диване. 'Посмотрел на взлохмаченную, уткнувшуюся в резиновую подушку голову, и ему стало жаль товарища.

— Вставай! —крикнул он.

На его крик в кабинете появилась тетя Поля. Замахала руками, зашипела на летчика, точно рассерженная гусыня.

— Человек только что прилег… Отцепись ты, ради бога, Петр Алексеич! Господи, чуть свет принесло тебя! Иди на свой аэродром, там и шуми, сколько захочешь.

— У–ух ты!.. — смутился Петр. — Хорош у Федора адъютант… Ладно, не маши своими тряпками, уйду.

Но Федор уже проснулся. Улыбка на его заспанном лице была по–детски трогательная. Летчик расхохотался.

— Ты что это? Или у тебя квартиры нет? Матери нет, а? По воскресеньям работаешь! Да надолго ли тебя хватит?

Федор провел пятерней по взлохмаченным волосам, приглаживая их назад, но они, как нарочно, торчали в разные стороны.

— Э–эх, ты!.. — вздохнул Петр.

— Тетя Поля, — обратился Макаров к уборщице, — пить хочу. И голова трещит.

— Стопочку, Федор Иванович… — осторожно посоветовала тетя Поля.

— Это на работе, что ли? — удивился Макаров. —Чаю горячего и крепкого! Пару стаканов нам.

Пока тетя Поля ходила за чаем, Бобров рассказал конструктору, что у него произошло с Власовым, и тут же решительно заявил, что считает нужным поговорить с парторгом Веселовым.

Федор сидел, погруженный в свои мысли, взгляд его при этом был направлен в одну точку на столе. Бобров невольно посмотрел на то место.

— Петя, — тихо заговорил Макаров. — Прежде всего надо самим понять мотивы Власова. Скажу тебе откровенно: у меня не возникает никакого сомнения относительно его честности. Он, как мне думается, просто в коротком обмороке. Очнется!.. И мы еще много поработаем с ним. Забудь о том, что я говорил тебе прежде о нем. Я немного погорячился. К Власову нельзя с такой меркой. Он все же наш друг. К тому же учитель мой.

Петр заерзал на стуле, заулыбался. Ему хотелось поблагодарить Федора. Он тоже верил, что Власов «очнется». Но на всякий случай спросил:

— А если все-таки рассказать Веселову, а, Федя?..

— Нет, Петя, попытаемся сами. Не дай бог, еще подумает, что мы пожаловались на него. Хуже будет.

В кабинете наступила тишина. Макаров поднялся, несколько раз прошелся взад и вперед, затем вернулся к своему месту, но не сел, а прислонился к краю стола и долго глядел в лицо Боброва.

— Я верю, Петр Алексеевич, что старик одумается! Хочу этого, понимаешь?

Выйдя от Макарова, Бобров поздоровался с Власовым, окидывая взглядом его сгорбленную, склоненную над столом фигуру.

Подперев голову рукой, теребя пальцами коротко подстриженные, торчащие ежиком волосы, конструктор глубоко задумался. Но в его голове не было ни единой ясной мысли. Было лишь ощущение боли в сердце.В это время в конструкторскую вошли Трунин и Люда Давыдович. Летчик пошел им навстречу.

Люда, едва увидев его, улыбнулась, кивнула головой, заторопилась к своему рабочему месту и тотчас занялась делами. Боброва смутило собственное безделье. Здороваясь с Труниным, он неизвестно зачем спросил:

— А скажи мне, Платон Тимофеевич, плащ то твой — он что, не воспринимает влаги? На дворе, кажется, дождь?

— Давно перестал, — ответил Трунин, проходя мимо летчика. — Людмила Михайловна, не забудьте сделать для Федора Ивановича. Он сейчас спросит расчеты.

— Все в порядке, Платон Тимофеевич! — ответила Люда, не поднимая головы. — Осталось на час работы.

Бобров подумал: «Здесь все идет хорошо. Оба решительно пошли за Федором».

Глянув быстро на Власова, Боброву хотелось упрекнуть его. Но лицо конструктора показалось ему таким равнодушным и отталкивающим, что отпала охота даже слово молвить. Махнул рукой и пошел к выходу.Рассчитывая на авторитет директора, Бобров твердо решил обратиться к нему с просьбой воздействовать на Макарова, заставить его упорядочить режим трудового дня.В приемной секретарь Оля Груничева заявила:

— Утром Семен Петрович не принимает.

— Но мне крайне необходимо.