Читаем Крылатые волки на льняном поле полностью

Отключиться сложно, головная боль не пускает в мир снов, терзает на грани бодрствования. Применяю испытанный метод - фантазирую об идеальном мире, где все проблемы исключительно сказочные, а злодеи тянут разве что на мелких хулиганов… Где времена года заведомо приветливы, а урожаи богаты, где в пряничных домиках живут действительно добрые старушки, и волки сопровождают Красных Шапочек как верные оруженосцы… Где прибытия Летучего Голландца ждут лишь с алыми парусами, а Дикая Охота короля Стаха случается раз в году, как карнавальное действо, которого все ждут с огромным нетерпением…

Где бургомистр каждое утро сверяет свои часы по ратуше…


* * *

Вечер горожане предпочитали проводить на набережной, чаще просто прогуливаясь семьями и общаясь с друзьями, но некоторые приходили и с удочками, и тут же облокачивались о парапет и закидывали их.

Бургомистр также прохаживался здесь с женой под ручку, раскланиваясь время от времени, и ведя неторопливую беседу.

Лениво скользнув глазами по террасно поднимающемуся склону, облепленному домами и оплетенному улочками, глава города непроизвольно вздрогнул, наткнувшись взглядом на самое высокое здание. Замок и на вечерней заре не утратил своего удручающего вида. Непосредственно над ним сгрудилась клочковатая туча чернильного оттенка. Сполохи беззвучных зарниц били в самую высокую башню замка, но ни одно окно не светилось.

- Снова с ним что-то происходит, - уловив взгляд, вымолвила жена бургомистра.

- Очередное ненастье, - пожал плечами в ответ градоначальник. - Лучше б он вообще исчез, ради нашего спокойствия.

- А ты не думаешь, что этот замок придаёт некоторый шарм нашему городу?

- У меня он вызывает чувство тревоги.

- Да, он загадочен, мрачен, окутан какой-то мистической тайной… В этом и есть его прелесть!

- А как быть с тем, что до него нельзя добраться и войти? Что его можно видеть лишь на расстоянии, но приблизившись - видишь, как он на глазах исчезает?!

- Но, дорогой, это ведь так романтично!.. Возможно, он просто заколдован, и в нём дремлет похищенная в незапамятные времена принцесса, которая ждёт своего избавителя… Помню, как в детстве мы с подружками пересказывали друг другу множество историй об этом замке. И страшные, и не очень.

Бургомистр усмехнулся собственным воспоминаниям и ещё раз глянул на серокаменный замок. Тот как ни в чём ни бывало хладно возвышался и молча игнорировал весь романтический ореол россказней о себе.


* * *


Проснувшись посреди ночи, ощущаю, что боль несколько отступила. Вернее, уползла в какой-то закоулок черепа и там затаилась. Предельно осторожно встаю, чтобы не вспугнуть её и не заставить резким движением встрепенуться, и бреду до холодильника. Открыв дверцу, тупо смотрю внутрь и постепенно вспоминаю, что же мне здесь нужно.

А… вот оно. Молоко. Моё спасение.

Глоток за глотком, прохладой по горлу, и из меня постепенно выветриваются ошмётки дурацких сновидений про неспасённых принцесс, проблемы с очистными сооружениями и вопросами лучшей наживки для вечернего лова…

Фух… Полегчало. Уже и оба глаза можно раскрыть. И даже не больно.

Так, обратно на диван, чтобы закрепить результат.

Только желательно без сновидений, уж очень выматывают.

Можно ведь просто поспать - тихо, спокойно, в абсолютной тишине и темноте.


* * *


Совсем свечерело, и усталые горожане начали расходиться по домам. Набережная быстро пустела.

Бургомистр бросил прощальный взгляд в сторону города, чтобы полюбоваться отсветами зари в окнах городских домов, и оторопел. Показалось, что ли… Замок над городом, а с ним и сам город приобретали прозрачность, контуры искривлялись, краски блекли и всё подёргивалось призрачной дымкой.

Черепица с домов сползала, стекла в окнах лопались и осыпались блестящим крошевом, мощёные улочки стекали ручьями вниз, прямо к набережной, увлекая за собой деревья и людей. Всё рушилось, но в полной тишине.

Бургомистр судорожно вытащил часы из кармана и поднёс их к лицу, в нелепой попытке узнать точное время конца света в вверенном ему городе. И с ужасом понял, что его рука также истончается и исчезает, вместе с часами.


* * *


В моём окне расцвело утро и молча подсказало, что неплохо бы проснуться.

Так сладко потягиваться, когда ничего не болит… Правдивее отметить, что когда ничего не болит - то об этом даже и не задумываешься. Мир становится гораздо приветливее.

Остаток ночи удалось доспать в великолепном покое, без фэнтезийных приключений в сновиденческой реальности.

Ставлю чайник, готовлю кофе, режу хлеб на бутерброды. Скоро на работу выходить.

И никаких злых волшебников в зачарованных замках. Или всё таки спящие принцессы? Нет, это зачарованные волшебники, а принцессы злые… Совсем путаница получается. А ну его… Снится всякое, только голову морочит.

Сейчас аромат кофе прогонит всю эту нечисть и неразбериху.


* * *


Бургомистр как обычно проснулся на рассвете, но за завтраком был необычно задумчив. Жена пытливо поглядывала на него, и он, уловив её взгляд, попытался отшутиться:

- Знаешь, что-то я переутомился. Подумываю взять отпуск. Как думаешь?

- Наконец-то тебя не нужно уговаривать отдохнуть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее