Крылатый Купидон - божок слепой (СИ)

- В том-то и дело, что «любили»… Но когда им больше всего была нужна Ваша любовь, Вас не было рядом. Вы отвернулись от них, потому что Вам не понравилось то, кем они стали. А будь Вы и, правда, их матерью, вы бы продолжали их любить несмотря ни на что. Даже если они раз за разом Вас разочаровывают, даже если больше не являются людьми, даже если весь мир считает их монстрами, Вы должны были быть первой, кто запустить камнем, в того, кто это сказал! А вместо того, чтобы защищать своих детей, Вы встали на сторону тех, кто их обижает. Так, что да! Вы не имеете права зваться их матерью! – упрямо смотря в глаза Эстер, которая всё больше проникалась словами моей малышки, я больше не смог это терпеть. Потому как в следующую секунду, я уже прижимал плачущую малышку к своей груди, и гладил по волосам, шепча, что-то непонятное, и наверняка лишнее в этой ситуации.

- Тише… Всё хорошо. Тебе больше не нужно говорить всё это. Мы поняли, что ты чувствуешь, - я не должен был в этот момент улыбаться, но это так и было. Улыбка сама появилась у меня на губах. Теперь я понял, что она действительно будет любить меня со всеми моими грехами.

- Клаус, почему она такая упрямая? Почему не понимает, что и вам больно от её поступков. Почему она такая дура! – на последнем высказывании я немного засмеялся.

- Если бы только я знал, непременно сказал бы тебе. Но я не знаю… И знаешь, мне уже всё равно. Но я не прощу её за то, что она навредила тебе, - негромко ответил я, краем сознания осознавая, что вообще-то мы стоим на глазах у многих, кто не должен всего этого видеть.

- Что здесь происходит? – нашу идиллию, как обычно это бывает, нарушают в самый неподходящий момент. Девушка, что недавно была сосудом для моей матери, непонимающе смотрела на нас.

- Пойдёт отсюда, - не задумываясь о чём-либо, я поднял малышку на руки, и пошёл к выходу, слушая недовольства и просьбы опустить кое-кого на пол. Но меня это мало волновало. Знаете, если бы мне сказали, что счастье не имеет веса, я бы опровергнул это, потому что оно имеет вес, и сейчас я несу на своих руках это самое счастье.

Когда мы вернулись домой, я почему-то даже и слова не сказал о том, что с нами был ребёнок. Собственно слова Лунетты задели не только сердце моей семьи и Эстер, но и моё. Стоило мне только посмотреть на эту девочку, как даже дурак бы понял, кто её отец. Уж слишком мы с ней похожи. А я как художник, не мог не заметить этих черт. Поэтому я тоже не возмущался, и довольно легко принял то, что теперь у меня есть дочь. Хотя, тут скорее проникновенная речь моего счастья постаралось, и её угрозы, что если я откажусь от своего ребёнка, она уйдёт. Естественно решение пришло моментально, и теперь я счастливый папочка. Только вот я понятия не имею, что должен делать. Надеюсь это не станет ещё одним поводом меня шантажировать.

И вот, когда мы уже вернулись домой, и меня с Коулом, как самых свободного послали в магазин, дабы купить всё необходимое для ребёнка, мы таки вернулись, с грузовой машиной полной различного всякого. Мы с Коулом за это время успели обсудить сложившуюся ситуацию. И оказалось, он рад за меня, что теперь у меня появилась полноценная семья, и девушка, которая любит меня так сильно, что аж он завидует. Он даже намекнул, что хотел бы отбить её у меня, за что я от всей души предложил кинжал в сердце. Однако когда он сказал, что его до глубины души тронули слова Лунетты по поводу нашей семьи, я согласился. Никто, никогда не говорил такого о нас. Наверное, потому что нас хорошо знают. Но она, даже зная, кто мы, даже проведя два года в компании с Беккой, всё равно полюбила каждого, и приняла. Этого никто ни делал. Поэтому этого никто не забудет, и мне уже стоит подумать о свадьбе, чтобы никто не увёл у меня из под носа такое сокровище, как выразился Коул. Чтобы он, да думал о свадьбе… Это было крайне неожиданно.

Когда мы вернулись домой, я сразу же, направился в нашу с малышкой комнату, откуда я слышал её голос. Она говорила, скорее всего с девочкой. Кстати, надо бы имя её узнать, что ли. Или дать ей имя, а то, как-то без него плохо выходит. Открывая дверь, я наблюдал просто невероятную картину. Моя любовь держала на руках частичку меня, и о чём-то увлечённо с ней говорила, хотя, я уверен, что та ничего не понимает.

- Вот-вот… И я о том же. Твой папа полный дурак! Он даже не извинился за то, что сделал, и так и не сказал, что любит меня. Я, конечно, всё и так знаю, но хотелось бы услышать это он него, - её немного обиженный голос, и серьёзное выражение лица, с которым она говорила с ребёнком полугодовалого возраста, не могли меня не умилить. Однако то, что эта дитя в ответ что-то прогугукала меня окончательно добило. Было ощущение, словно они и, правда, вели беседу на тему меня.

- И я о том же. Так ведь если накажешь – обидеться. А если запретишь разное такое, самой придётся терпеть. И что делать, не знаю, - сейчас она не выглядит девушкой 20 лет. Она словно ребёнок, которого так и хочется погладить по головке.