Крылатый сфинкс, печальный цербер

– Кирюша! – воскликнула она, бросаясь в сад, – и увидела чей-то силуэт. Солнце слепило ей глаза, Наталья метнулась по направлению к пришельцу, чтобы убедиться, что это не Кирюша.

Перед ней стоял Саша.

– Привет! – произнес он со странной улыбкой. – Ты давно что-то не звонила, да и на мои сообщения не отвечала… Вот я и решил заехать, посмотреть, все ли у вас в порядке? Вы уже не спите?

Наталья уставилась на молодого человека, чувствуя, что глаза у нее застилают слезы. А потом просто начала рыдать – да так, как не плакала еще ни разу в своей жизни. Кажется, у нее в первый раз случилась настоящая истерика – впрочем, наверное, не в первый, а во второй, в первый раз она была у нее, когда врач заявил, что у нее не может быть детей. И, как показало время, ошибся.

Она плохо помнила, что произошло. Кажется, она повалилась на траву, а Саша ее подхватил, все задавая вопрос, в чем дело. Она плакала, кричала, стенала. Взяв ее, словно малого ребенка, на руки, Саша внес ее в дом. Положил на диван, сел рядом с ней и принялся гладить по волосам.

А она все плакала и плакала, а он, к счастью, больше не задавал вопросов. Наконец приступ прошел, и Наталья, ощущая себя опустошенной, однако по-прежнему с тупой иглой в сердце, вдруг сказала:

– Кирюша исчез. Вчера. Его кто-то похитил. И этот кто-то не мой муж и не его конкурент по бизнесу. Он просто исчез…

Саша не стал охать, удивляться, ужасаться. Заварив кофе, он принес ей бокал с кухни, заставил выпить и, более чем серьезно глядя на нее, произнес:

– Расскажи, как это случилось!

И Наталья поняла – если ей кто-то и поможет, так это Саша! Отпивая по глоткам приторно-сладкий черный напиток (молодой человек настоял на том, чтобы она всыпала туда огромное количество сахара), женщина начала свой рассказ. И поведала обо всем, ну, или почти обо всем, что приключилось в последние дни: все детали были неинтересны и замедляли темп повествования. Да и многое Саша уже элементарно знал. Многое, но явно не все…

О том, как они приехали сюда. О том, как Кирюша заявил, что у него появился невидимый для нее друг. О том, как она наткнулась на подземный ход в зашкафье. О том странном чувстве, как будто за ними кто-то наблюдал, и о странных темных автомобилях, которые, подобно акулам, кружили вокруг их дома, как она побывала в гостях у соседки Аглаи и нашла там медальон…

Чтобы он не счел ее сумасшедшей, Наталья быстро поднялась к себе в комнату и с внезапно нахлынувшим на нее страхом выдвинула ящичек – именно туда она положила медальон с поблекшей фотографией мальчика в красной рубашке, с белыми волосами и синими-пресиними глазами.

В каком-нибудь стандартном триллере главная героиня, конечно же, не обнаружила бы медальона – он был бы или кем-то похищен, или в итоге бы выяснилось, что он – плод ее нездорового воображения.

Но медальон был там, на месте, он никуда не исчез, и блеклая фотография внутри тоже наличествовала.

Вернувшись обратно, Наталья подала его Саше, и тот раскрыл медальон, рассматривая изображение ребенка – того самого, как не сомневалась Наталья, чей скелет покоился в тайной комнате ее дома.

Она пристально и с затаенной надеждой посмотрела на Сашу – тот сосредоточенно вертел в руках медальон, ничего не произнося. Надо сказать, что во время того, как она рассказывала, он не предпринимал ни малейшей попытки ее перебить.

Наталья снова стала рассказывать, продолжая пить сладкий кофе, – и вдруг поняла, что ей стало лучше. Только капельку, но этого было достаточно. Она вдруг осознала, что у нее есть человек, которому она небезразлична.

Которому небезразличен Кирюша.

Поэтому она упомянула о том, что произошло вчера под вечер, о ее археологических изысканиях в зашкафье и о детском скелете, который она там обнаружила. Перешла к исчезновению Кирюши, а затем несколькими предложениями завершила свой рассказ, сообщив, что ее поиски не дали результата и сын не обнаружился ни у Алексея, ни у Феликса.

Не проронив за все время ее повествования ни слова, Саша наконец произнес:

– Так ты все же уверена, что ни твой муж, ни этот Феликс непричастны к исчезновению Кира?

Он назвал его так же, как называла Кирюшу его сестра – и как бесило Наталью. Но в этот раз было не до таких мелочей. Допив остывший кофе, Наталья поставила бокал на пол и ответила:

– Да, уверена. Феликс хотел его похитить и наверняка бы в ближайшие дни сделал это, однако элементарно не успел. Его опередили.

Молодой человек поднял бокал и спросил:

– Хочешь еще? И, кстати, тебе надо позавтракать, потому что ты должна быть сильной и здоровой.

Он был прав. Наталья последовала за ним на кухню, где Саша, опять же ничего не комментируя, сделал ей на скорую руку несколько бутербродов с сыром и колбасой, а также поджарил яичницу-глазунью, которую Наталья, ощутив, что ужас как голодна, проглотила в один момент.