Крылатый воин (СИ)

Восемнадцатого сентября не вернулся сержант Плахотнюк, а самолеты капитана Айриева и сержанта Федина встали на ремонт.

Двадцать второго сентября на рассвете прошел короткий жидкий дождик, от которого через пару часов не осталось и следа, и ветер разогнал тучи. Убедившись, что взлетная полоса пригодна, я после продолжительного безделья отправился в боевой полет. Везу шестьсот килограмм мелких гостинцев для немчуры поганой. Задание — помощь защитникам Сталинграда.

— Отработай по пехоте в городе, а затем поищи нужную цель, — напомнил мне перед вылетом подполковник Пивенштейн.

Как догадываюсь, ему очень хочется стать заместителем командира дивизии. Начиная с этой ступени управленческой лестницы, количество плюшек резко увеличивается. Кроме всего прочего, должность позволит время от времени летать в Москву, навещать жену и детей, а не за линию фронта на бомбежку. Я заметил, что Боря обрадовался, когда его самолет подбили. Чем больше потери в полку, тем меньше у командира желания совершить боевые вылеты.

Я летел на высоте метров сто. С такой издали замечаешь цель, успеваешь принять решение, и в то же время «мессеры» не смогут атаковать снизу. Окраины Сталинграда уже превращены в развалины. Немецкие бомбардировщики ровняют город с землей с утра до вечера. Скольжу над северной частью, вижу небольшие группы солдат. Слишком мелкая добыча. В одном месте замечаю в тени у западных стен трехэтажных домой не меньше батальона малыми группами. Наверное, отдыхают после атаки. Чтобы не спугнуть, разворачиваюсь вдали от них, захожу с другой стороны вдоль этой улицы и, стреляя из пушек и пулеметов, высыпаю по очереди маленькие бомбы из бомбоотсеков и скидываю вдогонку на легкий танк, стоявший на детской площадке, две ФАБ-50. Еще один заход для добавки из пушек и пулеметов и фиксации результата.

Собирался сделать третий, но увидел около тридцати пикирующих бомбардировщиков «Ю-87», которые образовали круг примерно над центром города на высоте тысячи две метров. Им никто не мешал, потому что наши «лаги» и «яки» крутили выше карусели с немецкими истребителями прикрытия. Первый бомбардировщик отправляется в крутое пике, сбрасывая первую партию бомб, которых привез до тысячи четырехсот килограмм (обычно тысяча двести). На «юнкерсах» очень точные прицелы, кладут бомбы в круг диаметром тридцать метров. При пикировании громко воют сирены-крыльчатки, установленные на шасси, деморализируя противника и давая летчику возможность на слух определять скорость полета, потому что тональность менялась при повышении, и в случае отказа автоматического вывода предупреждая, что не убраны воздушные тормоза. Над целью «юнкерс» переворачивался брюхом кверху и начинал крутое пикирование под углом около семидесяти градусов, сбрасывая бомбы на высоте около пятисот метров, и сразу включался автомат по выводу в горизонтальный полет.

Я набираю высоту и, выпустив шасси, пристраиваюсь в хвост тринадцатому «Ю-87». Пусть цифра отработает свою репутацию. Передний вражеский самолет летит чуть выше, его стрелок не видит меня, а задний принимает за своего, судя по отсутствию агрессивной реакции. Приблизившись метров на пятьдесят, начинаю палить из пушек и пулеметов. Защита у пикирующего бомбардировщика слабая, куски обшивки летят во все стороны. У меня заканчиваются снаряды, но пулеметы продолжают строчить — и «юнкерс» вдруг взрывается, превратившись в огненный шар. Я резко бросаю «Горбатого» влево, выпадая из строя. Те, что летели за мной, наверное, поняли, что имеют дело с оборотнем, а может, и не разгадали в горячке боя, но снарядов у меня больше нет и в пулеметах осталось мало патронов, поэтому не рискую, убираю шасси и ухожу к земле на бреющий, направляюсь к Волге, которая прекрасный ориентир, заметный издалека, не пропустишь. Внизу наблюдаю наших пехотинцев, которые машут мне руками. Как догадываюсь, увидели и оценили мой хитрый маневр. Покачиваю крыльями, принимая поздравления.

Выбираясь из самолета на аэродроме Житкур, вижу командира полка, который торопливо идет в мою сторону. На темном от черной щетины, узком лице, счастливая улыбка.

— Товарищ подполковник… — начинаю я доклад.

Боря Пивенштейн облапывает меня, как любимую женщину, орет радостно:

— Наблюдатели позвонили, рассказали, как ты хитро́завалил «Лаптежника»! Поздравляю! Сверли дырку в гимнастерке под орден за четыре сбитых! Я начфину приказал, чтобы приготовил тебе две тысячи рубликов!

Сейчас на эти деньги на базаре в Житкуре можно купить аж два килограмма бастурмы из конины или почти семь бутылок водки. Самогон здесь не изготавливают — дикие люди, что с них взять.

44