Крылатый

Сколько лет со мной эта гитара? Отец подарил мне её на пятилетие. Каждый подарок отца — это единственный в своём роде, уникальный артефакт. Сначала просто игрушка, потом верная спутница и уже очень давно неотделимая часть меня самого. Живая. А ведь она была далеко не хрупкой, стальной гриф сломать не так-то просто. И сейчас я слышал её живой, звенящий стон боли. Боли и агонии части моей собственной души умирающей на моих руках. Что же я сделал?!..

Наоми принесла уже третью кружку какого-то горячего и градусного напитка. В этот раз содержание алкоголя увеличилось настолько, что я его почувствовал довольно отчётливо. Если она рассчитывала, что от этого мне станет легче, то расчёты эти были не верны.

— Как я это сделал? — глухо спросил я у Маньячки, скрепляя гриф шурупом у основания. Говорить было больно, но уже не так сильно как вначале.

— Никак, Ирдес, — Маня села рядом. — Она просто ломалась сама собой, ты ничего не делал. Тебе становилось хуже, и на ней появлялась новая вмятина или трещина.

Что?! Отец мой Император, что же ты такое создал на самом деле?! Не оттого ли каждый раз мне становилось легче с ней в руках, что она забирала мою боль себе?! И это я её искалечил. Потому что не убрал вовремя.

Гитара испарилась из моих рук. Я сделал всё что мог, стараясь её починить, для большего нужно что-то посущественней, чем отвёртка.

Надо что-то делать. Время плыть по течению прошло. Там подыхают мой бог, брат и друг и чтобы это прекратилось, я пойду на всё.

— Маня, попроси компас и карту, — сказал я.

Карту мы расстелили на столе прямо в кают-компании. Зажмурившись, я поймал едва ощутимую нить направления, высчитал вектор по компасу.

— Вот сюда… — палец заскользил по бумаге и затормозил на крохотной точке среди океана. Остров рядом с Японией. Территориально должен принадлежать этой стране. — Это что?

Наоми чётко произнесла:

— Хасима, — взглянула на меня, удивлённо подняла брови и повторила: — Хасима?! — после моего кивка перевела взгляд на Маньячку и что-то быстро защебетала.

— Она говорит, что Хашима запрещена к посещению как слишком опасная зона и спрашивает, уверенны ли мы, что нам туда, — перевела Маня, слегка исказив название острова.

— Скажи, что мы экстрималы-паркурщики, и наша группа направлялась именно туда, — ответил я.

Подруга взглянула на меня с некоторой неуверенностью.

— Ирдес, они ведь захотят удостовериться, что будет ещё один катер и что нас заберут.

Это было нежелательно. Меньше всего хочется вмешивать людей.

— Мань, вспомни, что заставило нас отправиться в путь. Скоро это повториться, силы наших братьев не бесконечны, и сопротивляться просто не достанет воли. Придумай что-нибудь. Отговорись. Соври, в конце концов. Этих людей не должно даже в пределах видимости острова. Мы не имеем права распоряжаться их жизнями.

— Я ведь не ты, принц, — вздохнула девчонка. — Я не умею так как ты…

— Там умирают твой брат. Мой бог. И мой брат. От твоих поступков и слов зависят жизни, — жестоко, без капли сочувствия и участия сказал я, глядя прямо в синие глаза. — Сейчас твоя, моя и их жизнь зависят только от тебя.

Плохо использовать свою врождённую способность повелевать на друзьях. Непростительно с моей стороны и для меня. Но то, что там творится… Совесть потом сожрёт. Когда вытащу Даньку, Вана и Феникса. А пока не до сантиментов.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, — спокойно сказала. Без ехидства, веселья, ядовитости. Ровно и серьёзно.

А ведь она меня не простит. Никогда. Ни-ког-да.

Холодно стало внутри. Холодно и жутко. Как недолго длилось моё пьянящее как вольный полёт счастье. Умение повелевать всегда было той чертой, которая стеной вырастала между мной и другими. Ты меня не простишь и больше не поверишь так, как прежде. Дружбе конец. Клинок больше не будет спаян так, как сейчас. Может, это и к лучшему…

Тёплая, сухая ладошка обхватила мою руку. Женщина внимательно глядела на меня снизу вверх.

— Не надо обижать друга, мальчик, — с сильным акцентом, но вполне разборчиво сказала мне японка на русском. — Друг может обидеться. Мы поможем тебе.

Не знаю что за выражение нарисовалось на моём лице, но Исаму и Кеншин подавились смешками. А как ловко прикидывались!.. Ни разу не прокололись!

— Нет, не поможете, — сказал я. Сейчас придётся быть предельно жестоким. Главное, не смотреть при этом на Наоми, а то все возражения и предельная холодность застревают в горле. — Вы всего лишь люди. Хрупкие и недолговечные, слабые создания, которым в битве демонов нет места.

— Мы воины, мальчик, — с менее заметным акцентом сказал капитан.

— Когда вы станете трупами, будет плевать, кем вы считали себя при жизни. Трупы из вас сделают быстро. А кому не повезёт умереть сразу, пожалеет о своей участи.

— Если это так опасно, почему ты берёшь с собой её? — Дождик подошла вплотную к замершей каменным изваянием Маньячке.

— У неё спроси.