Крылатый

— Всё, всё, воробей, — пробился сквозь пелену в моём сознании голос брата, стирающего принесённым Кисой мокрым полотенцем кровь с моей спины и перьев. Руки у него были заляпаны кровью по самые локти. — Всё закончилось…

Я тайком вытер выступившие на глазах слёзы. Тупая, но уже терпимая боль грызла основание крыла, растекаясь на полспины. Наверное, всё это длилось от силы минуты две, но мне показалось вечностью.

— Бинт, перекись водорода нужна? — поинтересовалась заглянувшая в комнату на мою ругань и вопли Юлина мама.

— Несите, — устало кивнул Ван, вытирая руки.

— Как ты? — близнецы присели подле меня и заглянули в лицо с одинаковой тревогой.

Я мотнул головой, жестом попросив воды и Маня быстро сбегала на кухню за желанной жидкостью. Осушив стакан в несколько больших глотков, отдышался и только потом ответил:

— Как жертва после ножа Дасгаха.

В это время вернулась Маргарита Павловна, мама Рыси с аптечкой и мои перья тщательно промыли от крови. Вывернув шею, я рассмотрел золотистые, едва видимые, но очень прочные нити эльфийской «лангетки», наложенной на вправленные кости крыла и уходящие прямо в спину. В обучение Хранителя входит обязательное знание медицины, и уж первые несколько курсов Ван точно прошёл.

Жаль, что мы до срока не можем лечить сами себя. Зато можем лечить друг друга, что в принципе тоже неплохо.

— Недельку придётся обойтись без крыльев, — сообщил мне эльф.

— Неделька не вся жизнь, — безрадостно ответил я.

— Ничего, полетаем на моём лейтэре, — улыбнулся светлый.

— Правда?! — обрадовался я.

А ведь Ван испугался за меня сильнее меня самого. Бледный, хоть и пытается улыбаться. Сколько же сил он положил на эту «лангетку»?! Эх, Ван… как бы я без тебя жил?..

— Спасибо, брат, — невольно вырвалось у меня.

Он промолчал, но ответный взгляд и едва заметное прикосновение души к душе ясно сказали всё, о чём не скажешь словами. Одно короткое и огромное слово, которое вмещает в себя невообразимо много — брат.

Осторожно втянув крылья обратно в спину, я надел мою новую рубашку, посмотрелся в зеркало, расстегнул пару верхних клёпок и остался доволен.

— Ну? Я что-то слышал о тортике?

Получив в ответ кучу лучистых улыбок и эпитетов из которых самым ласковым было «сладкоежка», я первым отправился на кухню, где Юлькина мама отрезала мне «как пострадавшему» самый большой кусок торта и налила горячего чая. Следом за мной расселись за столом и остальные.

Женщина долго расспрашивала эльфа как ему удалось одеть её строптивую девочку во что-то приличное. По мнению матери, стиль дочери превращал её из красивой девушки в чудовище.

— Она всегда красивая, — невозмутимо ответил светлый, подперев подбородок рукой и размешивая сахар в кружке с чаем. — Если она считает свой стиль красивым, почему я должен это отрицать? Это красиво и я признаю и принимаю её такой, какая она есть.

Близнецы старательно смотрели в свои блюдца с кусками торта, держа лица каменными, Юля так же старательно смотрела в кружку с чаем.

Какой-то аспект этой жизни я определённо упускаю, потому что опять ничего не понимаю! И в этом в ближайшее время надо разобраться!

— Но как можно считать красивым хотя бы её ужасные байкерские перчатки с дырками?! Или эти кожаные браслеты с шипами и жуткий ошейник!..

— Легко и просто, — пожал плечами Ван.

— А что в этом плохого? — удивился я. — Я бы не понял, если бы Юля вдруг перекрасилась в блондинку и переоделась в розовое! Вот это был бы шок! А так, где-то она конечно перегибает палку, но только потому, что вы на неё сильно давите, Маргарита Павловна. Например, моему отцу не нравится моя длинна волос, но он мне ни разу не сказал ни слова, потому что это моё право — выглядеть так, как я того хочу. Моей матери совсем не нравится, что я остаюсь в человеческих землях на год, но она не возражает мне, — после капитального скандала, но об этом промолчим, — потому что это моё право — жить так, как я того пожелаю. Это моя жизнь, мой стиль и моё право. Поймите, то же касается и вашей дочери.

— Но что о ней люди думают!.. — возмутилась Кисина мама.

— А кого это волнует? — в голос удивились все пятеро.

Женщина развела руками, и сказала с улыбкой:

— Да, вас это действительно не волнует.

Она была хорошей, и в принципе, понимающей матерью, но хотела видеть в дочери продолжение себя, а Юля её разочаровывала, оставаясь папиной дочкой. Всех нас Юлина мать принимала как родных и думаю дело тут было далеко не только в том, что я спас жизнь её мужу. Дважды.

— Воробей, ты что-то бледный, — сказал Юля. — Ты в норме?

— Душно, — пожаловался я, чувствуя, как раскалённые гвозди боли проникают в мозг.

Попытавшись встать и пройти к окошку, не смог даже подняться…

— Малыш!

Ван, тебя за ногу и об пень, я не малыш! Не малыш!!!..

…Ван подхватил Ирдеса, не позволяя брату упасть, придержал за плечи потерявшего сознание тёмного.

— Малыш! Ирдес! Вот проклятье…