Крылатый

…Шедший впереди небольшой группы по коридору управления ФСБ Ван дернулся и упал на колени, обхватив себя руками. Вскочил, метнулся из стороны в сторону, со всей силы ударил плечом в стену, снова оказался на коленях, задыхаясь.

— Ван, что с тобой?! — Райдан с тревогой шагнул к эльфу.

Тот поднял на Императора переполненные диким, невыразимым ужасом синие глаза и закричал, забившись в судорогах.

— Вот демоны! — Райдан схватил эльфа, чтобы тот не падал. — Отец! Шон! Быстрее сюда!

Трое тёмных едва смогли удержать одного светлого. Через несколько минут он затих.

— Что они с ним сделали?! — столько чёрного отчаянья было в этих словах, что тёмные тревожно переглянулись, подозревая самое худшее.

Семья знала, как намертво спаяло кровное братство тёмного и светлого. Если что-то серьёзное случится с Ирдесом, Ван узнает об этом первым.

— О, Небо Великое, какие паскуды!..

— Он жив? — мёртво спросил Шон.

— Пока ещё… — ответил эльф и замолк. И вдруг рванулся вперёд, снова вскрикнув: — Не смей!!! Не смей, дурак малолетний! Иллэтэ тэар, но не такой ценой! Не смей себя убивать!!!

Вырвавшись из рук тёмных, эльф шагнул вперёд, замер на месте. Тихий стон боли и отчаянья вырвался из его груди и он потерял сознание. Третьи бессонные сутки, крайнее нервное напряжение и пережитое только что сделали своё дело.

Шон отвернулся, всхлипнул, ударил в стену кулаком, разбивая костяшки.

— Я их сам всех убью… — прошептал он. — Мой брат…

Райдан сполз по стене на пол, обхватил руками голову. «Только не Ирдес… Великое Небо, только не Ирдес…» — шептал он как молитву. Постаревший в один миг на сто лет Дарийотнял руку от безмерно тяжёлого в груди сердца, молча поднял с пола своего светлого внука. Его резкий сухой голос хлыстом стегнул сына и внука:

— Встать. Идти домой. Мы найдём их и никто не уйдёт живым.

…Илина вышла навстречу вернувшимся мужчинам и только поглядев на их лица, поняла всё без слов. Райдан обнял любимую супругу.

Шон и Ван переглянулись и направились на кухню. Там Ван достал с полки бутылку и в полном молчании разлил её содержимое на два стакана.

— За месть, брат, — произнёс тёмный.

— За месть, за брата, — эхом отозвался светлый.

И они залпом осушили свои стаканы, сели за стол, Ван снова разлил крепкий коньяк.