Крылатый

Не знаю, с чем он столкнулся пока был один и что произошло (не рассказывает же, хоть пытай!), но Феникс изменился. Человеческий, не считая странного оттенка крови и цвета глаз, облик и… он стал очень печален и задумчив. На все вопросы отмахивался и говорил, что ещё не всё знает и вообще страдает тяжёлой формой потери памяти вследствии неясных ему самому причин. А всякие тёмные и светлые могут идти со своими расспросами по известному адресу! Мы, конечно, не шли. И не сдавались в попытках раскусить нашего собственного бога. Хех, как быстро я записал бога в собственность!

От макушки до пят мокрый бог оторвал от моря пласт воды и щедро полил нас. И узнал о себе много нового, потому что вода оказалось ледяной!

— Вот заболею я, будет на твоей совести!.. — закончил я свою пламенную речь.

— На «чём»? — с хитрой улыбкой поинтересовался Ветер. — На счёт совести — это не по адресу, малыш!

В ответ я приложил его самой лёгкой «стрелой Тьмы». Ветер потерял материальность и через миг появился уже абсолютно сухим, только лёгкие мелкие снежинки разлетелись веером. Ну не гад?! А ещё бог!

Тут в бухту, где мы обосновались, завернула лодка из соседнего лагеря.

— Эй, люди! — позвала с носа лодки смешная конопатая рыжая (ненавижу рыжих!!!) девчонка. — Вы, случайно, не слышали ночью ничего подозрительного?

«Безумная четвёрка», то есть мы с Ваном и Маньяки, дружно переглянулись и попрятали ухмылки.

— Подозрительного? — состроила любопытную мину Маньячка. — Это чего?

— Ну, всякое, — лодка остановилась в двух метрах от нас. — Кажется, тут дикие звери водятся. Мы даже волков слышали…

Девчонка поёжилась, подозрительно оглядывался её старший спутник, сидящий на вёслах.

— Не, не слышали, — ресницами похлопать невинно и чуть наивно улыбнуться, не обнажая клыков.

Безотказный приём. Девочка так и застыла, забыв чего хотела.

— Да за вашими гитарами и самих себя услышать сложно! — Ветер стоял рядом и весело скалился. Ой, а что это у меня так руки чешутся двинуть ему в морду?! — И сами не спите и другим не даёте.

— А то ты с нами ночь напролёт не пел?! — возмутился Ван. — И кто ещё кому спать не давал — большой вопрос!

— Так это вы играли? — спросил парень с лодки. — А я думал, кто-то ушлый стереосистему притащил!

— Ой, эльф!.. — едва слышно воскликнула девчонка, углядев ушки и присущие светлим черты в прятавшемся за нами Ване.

— Эльф, эльф! — сунулся вперёд злобно фыркнувший светлый. — Здесь вообще людей нету, кроме вас двоих, непрошеные гости, что дальше?! Не стоило обращаться к нам как к людям!

Эй, а Маньяки?! Но двойняшки что-то не спешили доказывать свою принадлежность к человеческой расе, только усмехнулись криво.

Бедный мой братец. Совсем нервов не осталось. Или полное игнорирование, когда кто-то «тыкает пальцем» или злобное раздражение.

Маня тут же повисла на разозлённом Апокалипсисе, Даня тоже придержал друга:

— Ван, спокойно! Давай мы тебя лучше опохмелим, а?! А то у тебя наверняка голова ещё болит, мы же не спали всю ночь…

— Я же эльф! — ещё больше взъярился Ван. — У меня не только уши острые, но ещё и биохимия организма иная! Может мне в зоопарк сдаться, чтобы все проходящие пальцем тыкали?!

Не зная, что делать я растерянно смотрел на брата, чувствуя его злость, раздражение. Лучшее было — вообще не соваться под горячую руку.

— Простите… — пробормотала подавленная девчонка.

— Ван, хочешь орать — ори на меня, — пересилив себя, всё-таки вступился за людей. — Я-то к твоим воплям и психам давно привычный.

Меня окатило волной такой ярости, что даже коленки едва не подкосились. Ого. Да что это с ним?!

Ветер покачал головой и положил ладони на плечи светлого. Несколько мгновений эльф стоял с закрытыми глазами и черты его разгладились. Меня больше не било откатами его ярости.

— Спасибо, Ветер, — успокоившись, сказал он. — Мне уже легче.

Развернувшись, он ушёл в лагерь.

— Что с ним? — спросил я у Ветра.

— Тебе лучше знать, — ответил бог.

Может быть. Только мне сие действительно не известно! Разве что подозреваю его нелады с… хм… личной жизнью, в которую я не лезу.

— Извините, — повернулся я к людям. — Мой брат не любит излишнего внимания к своей персоне.

— Ничего, бывает, — рыжая девчонка грустно кивнула. — Мы не будем больше вам мешать.

Лодка уплыла. Стоя на берегу, я потянулся душой к брату, но наткнулся на стену глухого молчания. Не-е-е, пожалуй, я сейчас к нему не полезу, себе дороже. Двойняшки тоже вернулись в лагерь, обсыхать и вытираться. Не заморачиваясь особо, я натянул на себя мокрые джинсы с футболкой без рукавов. Высушился ставшим привычным за дни дикой жизни ритуальным жестом с парой слов, взглянул на бога. Тот стоял у моря и смотрел на восход. В глазах с алым отблеском снова поселилась глубокая печаль.

— О чём грустишь, Ветер? — снова попробовал я подбить свой клин под его тайны.

— О несбыточном, — ответил мне бог, не отрывая взгляда от горизонта.

Понятно, этого тоже лучше обойти пока. Но клинья потихоньку вбиваются, да, определённо…