Крылья

Варка потянулся к сумке, но сумки с ним не было. Торопливо обшарил карманы. Пусто. Ничего полезного в праздничных, впервые надетых штанах заваляться не могло. Стало быть, по-человечески лечить не удастся. Осторожно, стараясь не морщиться от сладковатой трупной вони, которая почти заглушала запах никогда не мытого тела, он взял в ладони больную руку.

Горячая. Очень горячая. А парень-то помирает. Ну что ж, как выражается господин Лунь, главное – концентрация. А еще любовь и терпение. Жутковатое существо глядело на него, приоткрыв губастый слюнявый рот.

Терпение и любовь. Только когда захватило дыхание и солнце померкло в усталых глазах, он понял – чтобы заполнить эту бездну боли и бед, его любви оказалось мало.

* * *

– He улетит он отсюда?

– Отсюда? Сквозь стену, что ли? Конечно, крайны многое могут. Но про такое я не слыхала.

– Все-таки хорошо бы крылышки ему пообрезать.

Варка так испугался, что без усилий стряхнул с себя остатки беспамятства и только потом вспомнил, что никаких крыльев у него сроду не было.

– Никак невозможно. До крыльев нам не добраться, пока сам не покажет. Да вы не тревожьтесь. Мои порошочки надежные. День-два у меня поживет – сам уходить не захочет.

– М-да. Любопытно, с чего это он вдруг повалился?

– Кто ж его знает. Может, болен, а может, чего-то здесь в крепи ему не по нраву пришлось.

Варка открыл глаза. Увидел красные отблески на низком каменном своде. Среди отблесков метались две тени: одна мужская, остроносая, длинная, другая, в платке, вроде женская.

– Хороший сын у старшего крайна. Есть чем гордиться, – пробормотал князь Филипп, – вот теперь, господин Лунь, я готов заключить договор. На наших условиях. В цене сойдемся.

Варка похолодел, торопливо смежил ресницы. Перед глазами как наяву возник бледный господин Лунь, выслушивающий свеженькую новость. Снова сын Гройского, проклятие всей его жизни, сотворил нечто, за что придется крупно поплатиться всем. Вот угораздило! Добро творить потянуло. За добро-то больнее всего и бьют.

Кто-то подошел, шаркая по каменному полу, постоял над ним, хмыкнул и удалился. Варка осторожно скосил глаза. Увидел пылающую жаровню и сухую старушечью руку, которая, слегка шевеля пальцами, сыпала в огонь легкие светлые крупинки. Крупинки вспыхивали, шипели, пахли приятно.

– Очнулся, милый? Захворал ты. Прямо посреди двора сомлел. Да ты не тревожься, никто тебя тут не обидит. Присмотрим пока за тобой, а к твоим уж послано.

Варка застонал, старательно прикидываясь смертельно больным.

– Да ты поспи, поспи. Все будет хорошо, все пройдет.

В том, что все будет как-то особенно хорошо, Варка сильно сомневался, но на всякий случай послал в темноту слабое подобие своей лучшей улыбки. В награду сухая костлявая лапка игриво потрепала его по щеке.

– Хорошенький какой, – прошамкала бабка, – эх, где мои годы, – и, шурша юбками, поспешила исчезнуть в темноте. Скрипнула, захлопнулась дверь. Все это время Варка старался не дышать. Он здраво рассудил, что бабка сама предназначенную для него гадость нюхать не станет и, стало быть, вернется не скоро.

Оставшись в одиночестве, он сразу попытался сесть. Ничего не вышло. Связывать его никто и не думал, но сил хватило только на то, чтобы оторвать голову от подушки. Непослушными, негнущимися руками Варка содрал, скомкал укрывавшее его одеяло и швырнул в хлипкий треножник с пылающими углями. Как ни странно, попал. Угли раскатились по полу, отчетливо запахло паленой шерстью, комната наполнилась дымом. Ладно, лучше дым, чем бабкина отрава. Встать по-прежнему не получалось. Тогда он перекатился с боку на бок, свалился с кровати и пополз, кашляя от дыма, то и дело натыкаясь на горячие уголья. Дверь была где-то там. Наверное.

Полз, пока не уткнулся лбом в стенку. Стенка была холодная, шершавая. Голове вроде стало легче. Хорошая стенка, удобная. Цепляясь за нее, как за любимого друга, Варка встал. Наверху дыма было поменьше. Так, чего он хотел-то? Ах да, дверь. Дверь нашлась довольно быстро. Высокая, прочная, вся в каких-то резных финтифлюшках. Кашляя и отплевываясь, Варка шарил по ней, пока не нащупал длинную гладкую ручку. Потянул на себя – не поддалась. Толкнул вперед – снова неудача. Конечно, заперто. Аза дверью, небось, и охрана. Варка подышал, собираясь с силами, всей тяжестью налег на резную створку. Непонятные финтифлюшки больно впились в тело.

Внезапно дверь легко распахнулась. Варка, лишившись опоры, упал вперед и врезался во что-то мягкое. Мягкое под его тяжестью застонало человеческим голосом и осело на пол.

* * *