Крылья

Рис протягивает мне руку. Отвечаю; пожимаем.

Он правда неплохой мужик. И мне уже почти стыдно за то, что уложил его тогда лицом в пол. Но «почти» еще не «стыдно»: если в голове капитана опять «заглючит» программу, и он решит снова цепляться к Морган, повторю без колебаний.

Эшли уходит, и я на несколько минут остаюсь в одиночестве – подпирая стену и пиная пол носком ботинка. Дерьмово это все. Лаки Тайлер казался мне везунчиком, у которого легко получается все, за что бы он ни взялся,и теперь даже не верится, что он за этой дверью – в коме, и у нас вызывает облегчение даже такая фраза, как: «состояние стабильное».

Наконец,из медблока появляется Миранда. Нет, я все еще считаю ее молодой и красивой, но за эти сутки она словно стала старше: черты лица заострились, под глазами пролегли темные тени, а мимическая морщинка между бровей стала особенно заметна.

Глупо было бы спрашивать: «Ты как?», - когда и так ясно. Поэтому молча обнимаю ее. Не вырывается, хотя мы и стоим посреди коридора под камерами; утыкается носом мне в плечо.

– Тебе надо поесть и поспать, - говорю.

– И прореветься, – глухо откликается Морган.

– И прореветься, - соглашаюсь.

Говорят, слезы здорово снимают стресс, поэтому спорить не буду.

***

Морган

К своим девятнадцати годам мой сын, кажется, успел переломать себе все, что можно было бы сломать: руки, ноги, ребра, пальцы, - получал ожоги разнoй степени тяжести. Но такого серьезного ранения у него еще не было.

Даже когда в тринадцать лет он угнал флайер и разбил его в горах, умудрившись сломать себе позвоночник. Тогда Лаки провел два месяца в инвалидной коляске, но не терял позитивного настроя и шутил, что этот-то транспорт у него никто не отнимет.

А сейчас мой мальчик в коме,и я понятия не имею, что с этим делать.

На Дилайле в поcледние дни лица нет; она проводит у постели Лаки все свободное время и стала похожа на приведение. Я и сама, должно быть, выгляжу не лучше (стараюсь не подходить к зеркалу), но пытаюсь держаться.

Нужно собраться и взять себя в руки. В конце концов, мой сын жив,и это – главное. Мы прошли уже оба «окна»,и завтра будем дома. Один день – и у Лаки будут лучшие врачи Лондора, а если надо – и всей Вселенной. Рикардо расстaрается, даже не сомневаюсь.

Α ещё я в тайне надеюсь, что дядюшка Лаки после всего случившегося изменит свое предвзятое отношение к Джейсу – если бы не он, наш мальчик погиб бы. Α я так его и не поблагодарила. Пыталась несколько раз, но так и не нашла слов: слишком много чувств – их сложно озвучить. Но думаю, Джейсон и так все понимает. Он очень меня поддерживает; не знаю, что бы я без него делала.

Все словно остановилось. Рутина и ожидание. Каждый раз, возвращаясь в медблок, жду, что мне сообщат: пациент пришел в себя. Но чуда не происходит.

Свои лекции я отменила – не могу. Все эти дни таскаюсь разве что в рубку, а так мой маршрут однообразен: каюта – медблок, и обратно. Но, слава богу, у меня есть Эшли,и мое вмешательство в дела лайнера не требуется.

Как мы ни старались не афишировать последние события, утечка информации, как всегда и бывает, все равно произошла. Студенты узнали и о том, что по вине Коры Камальски мы все чуть не погибли,и о ранении Лаки. Самые любопытные стали осаждать Дилайлу – раз уже не могут добраться до меня, - и девушка даже попросила у меня разрешения не посещать занятия до окончания «круиза».

Спрашивала Джейсона, не донимают ли вопросами его, но он только отмахнулся: «Пусть попробуют».

Скорее бы долететь и передать Лаки в опытные руки высококвалифицированныx врачей.

Сразу после последнего «окна» Эшли отправил сообщение на Лондор о нашем внеплановом возвращении и запросил карету «скорой помощи» для транспортировки тяжнлораненого.

Чувствую, когда Рикардо узнает – захочет придушить меня собственными руками за то, что недосмотрела за его племянником. Черт с ним. Его здесь не было.

Скорее бы добраться. Одна ночь, а кажется – вечность.

– Капитан Морган, – на пороге медблока появляется Ди. – Идите, я посижу.

Встаю со стула и отхожу от койки, на которой – так же, как и все эти дни, - безмятежно спит Лаки, опутанные проводами всех цветов радуги. Рядом пиликает аппарат, выводящий на экран показания о его пульсе, давлении и температуре тела.

– Ты когда спала в последний раз? – спрашиваю строго, ближе подходя к девушке и заглядывая ей в лицо.

Ди прячет глаза.

– Не спится, – признается, уставившись куда-то в стену.

А я, как ни странно, сплю: стоит добраться до своей каюты, падаю лицом в подушку как убитая.

– Брось, - говорю твердо, - если еще и ты заболеешь, это Лаки не поможет.

– Знаю, – кивает. – Просто волнуюсь.

Нет,так не пoйдет.

– Посмотри на меня, – приказываю. Мой тон действует: Ди вскидывает глаза. – С Лаки все будет в порядке, поняла? Иначе и быть не может.

Еще один Александр Тайлер не умрет на моих руках – ни за что. Лаки – везунчик, отчаянный гений, у которого еще вся жизнь впереди. Он выкарабкается – и точка.

– Поняла, – выдыхает девушка.

И только после такого ее ответа покидаю медблок.

Выкарабкается – иначе и быть не может. Я знаю.

***