Крылья

– И что же мне помешает тут же отделаться от тела? В нем уже не будет никакой другой души, кроме моей, так? Так почему бы мне не покончить с собой прямо в камере этой проклятой северокорейской тюрьмы и в следующую секунду не открыть глаза дома?

Эланоидес начинает быстро листать Самую-Беспощадную-Книгу-на-Свете:

– Параграф три: «Досрочное прекращение Прыжка». Похоже, что можно без труда повеситься в камере или уничтожить тело любым другим способом, не проблема. Тут же очнешься в клинике, в родном теле, тебе принесут равиоли с творожком, ха-ха, и, может, даже нальют бокальчик… Но проблема в том, что в следующий раз ты можешь залететь туда, откуда невозможно позвонить. Вообще. Представь, что ты подросток в трущобах Вьетнама. Заключенный. Старуха в пакистанской деревушке. С мобильным телефоном точно будут проблемы. А еще есть тела с поражениями мозга, тела психически больных людей, маленьких детей – этакие «ловушки» для души. Как ты сделаешь звонок, если мозг не в состоянии воспроизводить речь?

– Угу, – вставляет кто-то из парней. – Наверно как пытаться думать с перепоя: мозг вроде есть, но работает через пень-колоду. Если кого-то из нас закинет в тело умственно отсталого, то вряд ли цифры заветного номера всплывут в нужном порядке…

Мы все сидим тесным кружком прямо на полу одной из спален. Третья бутылка мартини идет по кругу. Девушка с аккуратной короткой стрижкой и огромными карими глазами думает, что никто не видит, как она плачет. Эланоидес кладет ей руку на плечо и что-то шепчет на ухо.

– Параграф четвертый: «Тела-ловушки», – читает вслух Ара. – «Прыжок – это всегда русская рулетка. Велика вероятность, что твоя душа попадет в тело, которое ты не сможешь использовать должным образом: тела парализованных людей, тела умственно неполноценных людей и тела маленьких детей…

1. Ты не сможешь сделать звонок Уайдбеку, пребывая в теле парализованного.

2. Ты не сможешь позвонить, если мозг будет поврежден: твое сознание как программа, установленная на поврежденный жесткий диск, – попросту не сможет работать корректно.

3. Ты не сможешь дать о себе знать, попав в тело ребенка до пяти лет: возможно, ты сумеешь сложить пирамидку и не пролить на себя молоко, но степень развития мозга не позволит тебе нормально мыслить. Ты просто не будешь осознавать, кто ты и откуда пришел.

Каждое из тел-ловушек забирает у тебя три-пять лет жизни и делает невозможным твое возвращение домой, к семье, к нормальной жизни.

В остатке: если тело, в которое ты попал, способно самостоятельно передвигаться и ясно мыслить, – считай, тебе повезло. Приложи все усилия, чтобы сохранить это тело на ближайшие три года…»

– Понятно, – усмехается Бутео. – Парнишка-кореец с двумя руками, двумя ногами и целой головой куда лучше парализованной старушки на окраине Пакистана! Я буду беречь своего «парнишку» до последнего! И не завидую тому, кто попытается мне помешать.

– Так вот зачем все эти занятия единоборствами семь раз в неделю, – подняла глаза Эланоидес. – Нам придется идти сквозь огонь и воду, чтобы вернуться домой.

Я пытаюсь уместить все это в своей голове. Выжить, защитить свое новое тело, сделать контрольный звонок. Ротвейлеры Уайдбека приедут за тобой и помогут добраться домой. Если с телефоном не складывается – то выбираться своими силами. И молиться-молиться-молиться, чтобы тебя не забросило в тело-ловушку.

На часах глубоко за полночь. Эланоидес прощается и уходит спать. Вслед за ней начинают расползаться остальные, оставляя на ковре пустые бутылки, стаканы и остатки закусок… Уберем завтра в перерыве между Параграфом № 5 и № 6. Ко мне подходит одна из девушек – та самая, что сидела рядом с Эланоидес:

– Ты в южное крыло через тот коридор? Занеси Элли ее книгу, она забыла ее забрать. Ее комната сразу за лестницей.

* * *

Эланоидес открыла мне дверь, и я молча протянул ей книгу.