Крылья

Она помотала головой, пытаясь отогнать гнетущие мысли. Но они были липкие, и так просто от ее сознания не отклеивались. Тогда она открыла бардачок и стала изучать его содержимое. Кроме очков и давно растаявших прямо внутри упаковки леденцов от кашля там ничего не было. Но и другого занятия у нее тоже не было.

Так и прошла вся дорога до больницы. Маленькое ссутулившееся на переднем сидении создание, подтянувшее к себе ноги и упирающееся в колени подбородком, сосредоточенно изучало месиво леденцов от кашля…

Медведь молчал. Она была ему за это даже благодарна, и так слишком много лишнего и незначительного они сегодня уже друг другу наговорили. Если он снова начнет ее утешать, она разрыдается, а он должен считать, что она сильная.

Машина остановилась. Медведь вышел и открыл дверь с ее стороны. Ангел помедлила минуту, потом левой рукой схватила пачку леденцов, захлопнула бардачок и выползла из машины. Поправила шарфик на плечах и выбросила упаковку в ближайшую урну. Так стало легче. Хоть что-то в жизни стало правильнее.

Сперва, как и планировалось, они отправились на УЗИ. Медведь как-то договорился, их уже ждали и пропустили без очереди. Что, конечно же, вовсе не понравилось сидящим, наверное, не первый час в коридоре людям. Медведь просто протолкнул ее в дверь кабинета, не позволяя задерживаться и хоть минуту выслушивать гневные тирады возмущенных пациентов. А ей было все равно. Никакие слова сейчас не вывели бы ее из себя.

Ангел не запомнила, как звали того врача, что делал ей УЗИ. Ей это было не важно. Она помнила только, как приятной прохладой гель разлился по пылающему горбу, как больно было, когда напомнивший ей пистолет датчик вдавился в кожу, как она изо всех сил сжалась в комок, чтобы не закричать - и как Медведь держал ее за руку.

Хотя ей многое сегодня было безразлично, чувства к нему казались сильнее, чем когда бы то ни было.

Все мучения оказались напрасными – ни Медведь, ни этот его безымянный коллега ничего не поняли. На экране мельтешили какие-то полосы, вертикальные, горизонтальные, диагональные, как помехи на экране телевизора. Белый шум. Ей виделись лишь смутные очертания чего-то неправильного. Словно в спине были рассыпаны зубочистки, или палочки для счета, или еще что-нибудь подобное... Причем прямо под кожей, всего в сантиметре или меньше от поверхности… Она поняла еще меньше двух врачей, потому что почти не смотрела – ей лишь хотелось как можно скорее остановить эту пытку. Датчик вдавливался в плоть и будто упирался прямо в эти зубочистки, вызывая резкую боль. Боль, похожую на зубную. Словно зуб мудрости рвался наружу и упорно давил изнутри на воспаленную десну. Только масштаб значительно отличался. Если зубная боль поражала голову, максимум отдавая в шею, то нынешнее ощущение отзывалось в каждой клеточке ее тела, сковывало все неимоверной тяжестью и напряжением.

Медведь стер остатки геля, помог снова завернуться в шарф и вывел ее в коридор. Сам же вернулся в кабинет, оставив ее одну минуты на две. Одну на виду у озлобленных людей. Она отошла к противоположной стене, но ядовитые взгляды и замечания и там ее настигали. Что же Медведь там делает? Судя по тому, как прячет в карман кошелек, закрывая за собой дверь, заплатил этому своему знакомому с адской машиной сверх тарифа… Здорово, он сам оплачивает страдания Любимой. Хотя зачем она иронизирует, он же хотел как лучше… Медведь всегда старается делать все, чтобы ей было как можно лучше.

И вот он взял ее под руку и провел на третий этаж по каким-то боковым, вероятно, служебным, лестницам.

Забавно, на дверях написано, что по вторникам рентген-кабинет не работает, а он просто дернул за ручку, и пропустил ее вперед.

Ангелу не понравилось, как здешний врач пожал руку Медведю и покосился на ее шарф. Он явно тоже ждал немалой оплаты за работу, которую, по идее, делать не должен. Она почувствовала себя униженной. Ангел не понимала, почему, но вся эта история с больницей заставляла ее чувствовать себя пустым местом. Припомнились некоторые слова людей из очереди двумя этажами ниже… Кто-то из них, вроде бы, говорил что-то о богатеньком Буратино, приведшем на обследование свою некстати залетевшую подружку... Если бы. Нет, не если бы Буратино и прочее, а если бы ребенок… Если бы они были здесь по радостному поводу… Тогда бы она чувствовала себя совсем по-другому…

Ей пришлось раздеться. Мало того, что снять шарф, выставив на потеху рентгенологу свое уродство, так еще и избавиться от топика.

Этот топик она специально носила в последние дни. Обычно она никогда даже не одевала вещи, так сильно оголяющие спину, но сейчас это было лучшим выбором. Чуть выше талии вся спина была открыта, а держалась кофточка лишь на завязках вокруг шеи. Поэтому сейчас пришлось лишь распустить узел и слегка потянуть топик вниз. Полностью его снимать она не будет – и слишком много усилий потребуется, и фотографировать будут лишь верхнюю часть корпуса.