Крылья

Я понял его боль — ведь все эти люди сейчас жируют за счет жителей аванпоста. Неосознанно, конечно, вообще не зная о существовании тех, кто постоянно, почти ежедневно рисковал своими жизнями ради них. Ради того, чтобы они тут вот так вот сидели по кабакам, жрали и пили в три горла. Ничего этого они не знали, и конунг, конечно, это понимал. И понимал, что злиться на них просто не за что. Поэтому он не злился. Он просто подчеркивал несправедливость ситуации.

Я махнул своим рукой и подошел к барной стойке. Заказал два пива, и, посомневавшись, белого вина Тине. Почему-то мне казалось, что она любит белое, и, судя по ее улыбке, я угадал. Дородный бармен с двойным подбородком, но при этом — с полным скрытой силой взглядом, степенно кивнул и подал нам заказ. Взяв пузатую деревянную кружку, сбитую двумя железными обручами, будто бочка, я коротко отсалютовал конунгу и выпил сразу половину. Пиво было прохладным, горьким и очень вкусным.

Да, жизнь в Тангаре явно не была тяжелой ношей. Они тут вон даже пиво варят вкусное.

— Что именно ты хочешь здесь узнать? — спросил конунг, расположившись рядом со мной спиной к стойке, и, как я, положив на нее локти и осматривая помещение.

— Для начала надо просто осмотреться. — ответил я, именно этим и занимаясь. — Понять, есть ли среди этих людей недовольные сложившимся режимом.

— Ну удачи. — усмехнулся конунг и сделал новый глоток. — Посмотри на них, это же разожравшиеся боровы. Их все устраивает, и я нисколько этому не удивлен. Они в безопасности, тепле, богатстве. Зачем им что-то менять?

— Недовольные есть всегда. — ответил я. — Люди все разные, и просто физически невозможно угодить всем. Вернее, технически это возможно, но понадобится слишком много электродов и тока.

— Ты о чем? — нахмурился конунг. — Я ничего не понял.

А я понял! Это про крысу, которая жала на педаль до самой смерти, да?

Я усмехнулся:

— Да это я так, гвардейский юмор, не обращай внимания.

Не обмолвившись больше ни словом, мы допили кружки и я заказал еще по одной. Когда бармен принес наш заказ, я, отдавая ему деньги, слегка задержал руку, чтобы он поднял на меня взгляд.

— А скажи, уважаемый, — начал я. — Мы издалека, местных порядков не знаем — у вас что, комендантского часа нет? Уже так поздно, а люди не по домам.

— Миновала нас сия судьба. — усмехнулся бармен. — Уже месяц как из города отозвали всех Алых, не сообщив почему, и отменили комендантский час. Вот народ и гуляет целый месяц уже, не просыхая. Сделали мне годовую выручку.

Ах, вот оно что. Значит, конунг все неправильно понял, и люди просто отмечают неожиданно свалившуюся свободу! Коль так, среди них может оказаться намного больше недовольных, чем я предполагал!

— А зачем же их отозвали? — делано удивился я.

— Да кто ж его знает? — бармен пожал плечами. — Они просто исчезли, и все.

— Может, император чего-то боится? — попытался я направить разговор в нужное русло. — Или кого-то?

Бармен внезапно ощутимо занервничал — стрельнул глазами туда-сюда и заложил руки за спину, будто бы пытаясь скрыть трясущиеся пальцы:

— Того я не знаю, молодой человек. Разве ж наш императора может кого-то бояться? Наш император — это же крылья Андрады, опора и защита!

Последние слова он произнес нарочито громко, словно они предназначались кому-то другому в этом зале.

Так-так, дела становятся все интереснее и интереснее.

Алкаш справа от конунга, больше лежащий на стойке, чем сидящий на высоком барном табурете, внезапно громко всхрапнул и с жутким грохотом обрушился на пол. Там он сначала сел, потом, покачиваясь, поднялся на ноги и медленно, как зомби переставляя ноги, побрел куда-то прочь. Я проводил его взглядом, пока он не затерялся между посетителями кабака, и снова вернул взгляд к бармену.

Но тот уже исчез куда-то из поля зрения, будто смылся под так удачно подвернувшийся момент.

— Эй, отвали! — внезапно раздался возмущенный голос Тины слева. — Отвали, я сказала! Никуда я с тобой не пойду!

Выпалив все это, Тина яростно плеснула из своего бокала в бородатую морду широкого амбала, который тянул к ней свои пальцы. Амбала, правда, это не утихомирило, и он только грозно зарычал, наверное, пытаясь дать понять, какой он зверь.

Наконец уже убьем?

Я вытянул руку и легонько толкнул амбала в грудь кончиками пальцев. Он нелепо взмахнул руками, потерял равновесие, отшагнул на два шага назад и все равно упал, произведя еще больше грохота, чем давешний алкаш! Казалось, даже дощатый пол под ногами пошел волнами от такого громкого падения!

Но амбал не сдавался. Через секунду он уже сел, и его маленькие, налитые кровью и залитые алкоголем, глазки сфокусировались на мне.

— Ну я тебя… — низко и совсем не угрожающе прогудел он, поднимаясь с пола и подходя ко мне с занесенным для удара кулаком.