Крылья беркута

С того момента, как послышались выстрелы и Кобзин, прибежав, увидел убитого Стрюкова, а позже узнал подробности, его стало что-то томить, не давая ни минуты покоя. С виду все было ясным и очевидным, ничто не вызывало недоуменных вопросов: преступник был захвачен на месте преступления и поплатился за него. Все это так! И все же... Какая-то невыясненная деталь во всей цепи событий беспокоила Кобзина все сильнее и сильнее. Не развивается ли в нем вредная мнительность?.. И вот сейчас, только сейчас он понял, что вызывало тревогу: кулек с картошкой! Как он очутился там? Кто его бросил? Понятно, у студента нет картошки и незачем ему было бы ходить по двору с кульком. Вероятнее всего, кулек оставил Стрюков. Да не просто оставил, а швырнул, потому что несколько картофелин валялось на снегу, неподалеку от кулька. Да, вопрос очень и очень серьезный. Нет, в самом деле, если бы Стрюков шел в закоулок, чтобы взорвать штаб, стал бы он тащить злополучный кулек? Впрочем, как знать. Стрюков не настолько глуп, чтобы не маскироваться. Появись он во дворе с пустыми руками и броди там без всякого дела, его первый часовой остановил бы, а здесь — идет человек с кулечком, значит, есть в том необходимость. Нет, надо во всем тщательно разобраться. Между прочим, объяснения Шестакова по поводу выстрелов не очень-то убедительны. Конечно, Шестаков неоднократно показал свою преданность, и кому еще верить, как не ему, но все же убийство Стрюкова кажется странным. Будь на месте Шестакова простой солдат — иное дело, но студент умен, рассудителен, всегда собран... Заняться этим вопросом нужно немедленно и прежде всего освободить Шестакова от обязанностей начальника караула. В конце концов взрыв не последовал не потому, что была хорошо поставлена охрана, а по чистой случайности... А Семена нет.

Кобзин старался не думать об этом. Он не мог себе представить, что больше не увидит своего любимца, не мог допустить мысли, что где-то там, в Соляном городке, лежит он в каменном сарае, окровавленный и истерзанный... Не хотелось верить... Но верь не верь, а факт остается фактом. Не станет же Василий распространять небылицы. А все-таки зачем пришел Василий? За своим имуществом? Версия вероятная; но ведь он должен был отпроситься, получить пропуск. Как могло случиться, что его так легко отпустил матерый волк Рубасов? Василий там пользуется доверием? А чем он заслужил его? Вопросы, вопросы, все туманно, запутанно... А что, если Василий подослан и его рассказ о предателе является пустой выдумкой, сфабрикованной специально для того, чтобы посеять в красногвардейском отряде панику и недоверие?

Кобзин восстановил в памяти весь разговор с Василием и не только слышал каждое его слово, но видел выражение лица, глаз. Нет, Василий не обманывает. Он слишком прост и открыт, чтобы казаться иным, а не самим собой, чтобы заставить себя искренне говорить то, чего нет и что ему противно. Василию можно верить. Попытаться еще раз встретиться с ним? Пожалуй, бесполезно.

Надо срочно что-то предпринять. Необходимо сделать все, чтобы спасти Семена.

Кобзин взял телефонную трубку, вызвал Аистова.

— Случилась беда, — сказал Кобзин. — Приходи ко мне немедленно! Жду.

Совещались они недолго.

Когда командир отряда ушел, комиссар отправился к Наде.

Здесь он был всего один раз, и Надя, увидев Кобзина, сразу догадалась, что явился он неспроста, а привело серьезное дело и оно имеет к ней какое-то отношение.

Лицо Кобзина было строгим и горестным.

Надя предложила ему стул, он поблагодарил, но не сел, а зашагал по комнате, как бы собираясь с мыслями.

— Петр Алексеевич, что с вами?

— Да так, знаешь, всякое...

— Что-нибудь слышно про Семена?

Кобзин тяжело опустился на стул.

— Да, — глухо ответил он.

И Надя поняла: Кобзин что-то знает о Семене, и то, что он знает, — плохое, страшное.

— Схватили? — прошептала она.

Кобзин кивнул.

— Схватили, — с трудом подавив вздох, ответил он.

— У-би-ли?! — еще тише спросила Надя и почувствовала, как деревенеет ее тело.

Увидев, что у Нади побелели губы, комиссар подошел к ней и опустил руку на ее плечо.

— Семен жив, но в тяжелом состоянии.

— Где он?

— Там. В Соляном городке. Успокойся. Ну, успокойся!

Словно маленькую, он стал гладить ее по голове. Боясь заплакать, Надя крепко стиснула зубы и, хлебнув воздуха, сказала:

— Вы ничего не знаете про Семена... какой он человек. Я росла без отца и матери... Он был у меня самый родной на свете.

— Я знаю Семена... Очень хорошо знаю... Не надо, Надя, не плачь.

— Я не плачу, — ответила Надя и смахнула со щеки слезы. — Откуда узнали?

— Из Соляного городка пришел Василий. Он все и рассказал. В общем, какая-то гадина выдала Семена. Это я тебе сказал по секрету. Никому ни единого слова... Похоже, враг среди нас.

— Василий был у меня... Тут его одежда оставалась, забрал и ушел. Вот только что.

— И ничего не говорил о Семене?

— Нет.

Кобзину показалось это немного странным, но, вспомнив слова Василия о том, что Семен поручил передать только ему одному, понял, что Василий поступил так из предосторожности.