Крылья черепахи

Если ты не солдат в окопе, то, как правило, лучше удрать, чем давать себе волю, сколь бы силен ни был твой гнев. Посиди в одиночестве, и все пройдет. А сесть было где: пусть из моего номера вынесли кровать (я же и вынес), но стул пока еще оставался на месте, да и стол тоже.

Я захлопнул за собой дверь и, естественно, сразу поежился. Если бы привилегированный корпус был каменным, в нетопленой комнате («в покоях», вспомнил я и озлился) царил бы не только холод, но и настоящая стылая промозглость подземных тюрем святой инквизиции. Нет, жить в дереве намного лучше, чем в камне, и дураки те, кто переселяется в деревянный футляр только после смерти. Ну и что же, что дерево хорошо горит? Загорелся дом – сигай в окошко и радуйся, что деревянных небоскребов пока еще не придумано. А о термитах, грызущих постройки из дерева, пусть болят курчавые головы африканских негров.

Слой пыли указывал место, где недавно стояла кровать.

Тарелка, мелкая и непригодная для супа, но годная как пепельница, исчезла. Сумка, ограбленная мною в общую пользу, распахнув обширный зев, просила есть. Я пнул ее ногой, затем, подумав, раскрыл и подключил ноутбук. Раз нет хозработ, а вся водка конфискована коллективом в медицинских целях, займемся Гордеем Михеевым.

Компьютер загрузился с четвертой попытки – я его знаю, это нежное корейское изделие не любит холода и боится всего, начиная от скачков напряжения в сети и кончая сглазом. Ничего, сейчас прогреется, раздухарится и вообразит, что он в родном Сеуле…

Тэ-эк, на чем мы остановились? Ага… Вертолет и пруд.

Животрепещущая тема, между прочим. Если не считать того, что поблизости от нас никто пока не выбрасывает людей из вертолетов в мелкие водоемы.

Машинально я глянул в окно. Левый, низкий берег реки едва проступал в тумане, вернее, проступал березняк, когда-то обозначавший берег, а теперь стоящий в воде, как какие-нибудь мангры, прости Господи. Как широко разлилась Радожка, я, понятное дело, не увидел, но воображению рисовались километры и километры затопленных лесов, полей, дорог и деревень.

Воображению рисовался также слабоумный медведь, выбравший место для берлоги на низком берегу и основательно. подмокший, если не затонувший.

Я сразу почувствовал, что работать сегодня не смогу, а смогу в лучшем случае заняться правкой уже написанного. Противное это дело и чисто механическое, вроде пилки дров, а главное, редактор справится с ним ничуть не хуже меня. Ну разобьет сложносочиненные предложения на простые – мол, текст от этого станет более «пружинистым», будто он рессора. какая, ну исказит десяток-другой фраз до противоположного смысла – так, может, оно и лучше будет. Зато уничтожит перлы типа «визгливый музыкально-переливчатый визг», «раненые и убитые жалобно стонали», «он поднял глаза с пола» или «наповал отстреленное ухо».

За час я только и сделал, что вписал прилагательное «истошный» перед существительным «вопль», убрал в одном месте лишнюю запятую и поменял падеж одного местоимения с дательного на творительный. Нет, Гордей Михеев сегодня мне не давался и только насмехался издали: «Что, взял, писака? Заставил меня бегать под пулями, изувер? А вот шиш тебе!..»

В мрачном настроении я сбросил Гордея на дискету (мало ли что может случиться с электричеством), подышал на пальцы и поплелся обратно в холл.

Пожалуй, здесь было даже излишне тепло. Фильм уже кончился, шла реклама очередного дезодоранта: «Сила свежести! Я не потею даже на экваторе», — и неестественно улыбался участник трансафриканского автопробега, петляющий на грузовике среди баобабов, термитников и диких слонов. Каминный зев источал волны африканского зноя – там, весело потрескивая, полыхала целая тумбочка.

— А стол туда не поместился? — поинтересовался я.

— Да, правда, — спохватился Феликс. — Коля, больше не подбрасывай. Хватит.

Со вчерашнего дня куча дров, сваленных в углу, заметно уменьшилась.

— Вот интересно, — задумчиво иэронил я, — спалим мы эту кучу, потом порубим другую ненужную мебель – что дальше жечь будем?

Наступило минутное молчание – все задумались. Викентий задвигал ушами.

— А кабанья голова у вас в номере? — вопросил Леня. — В ней небось опилки и все такое…

Умник. Феликс поморщился.

— Тлеть будут, дымить. Зато вот это панно… Дельная мысль. Будучи разжалованным в дрова, панно спасет нас от холода на несколько часов. Бьюсь об заклад, администрации «Бодрости» наше самоуправство очень не понравится, но для того убогого художественным вкусом чинуши, кто обвинит нас в вандализме по отношению к предмету искусства, я лично готов выкупить любую гипсовую девушку с веслом, если таковые еще сохранились в парках культуры и отдыха. В компенсацию. А то и уломаю Вадика Ухова, скульптора и тунеядца, создать для санатория модерновую техногенную композицию «Домкрат, разрывающий пасть бульдозеру». Публика будет в восторге.

— И паркет хорошо горит, — пискливо напомнил Викентий.

— А ивняк у реки? — подал голос Коля.

— Так его уже затопило, — возразила Мария Ивановна. — Можно, конечно, не пожалеть какую-нибудь сосну… но это на крайний случай.