Крылья Феникса; Введение в квантовую мифофизику

Как уже говорилось, проявленный Брахман (сагуна-брахман) несет в себе три гуны -- качества материального мира; в Библии это Адам -- проявление высшего Творца. Он познается с помощью слов, то есть всех проявлений двойственности в дискретном мире, всех физических законов, всего, что можно измерить. Непроявленный ниргуна-брахман, который познается непосредственно, относится к квантовым состояниям и не имеет даже запредельных качеств. Ему соответствует сознание квантового физика, свободного и верующего человека, находящегося в состоянии адвайта (недвойственности). Он перешел границы дискретного классического восприятия и готов к познанию запредельного, прямому вхождению в квантовые состояния. Тот, кто понял, ничего не может дать оставшимся сзади -- ни знания, ни поддержки, поскольку нет языка для перевода этих состояний на обычный человеческий язык. Хотя такой перевод дан в священных писаниях, адекватно воспринять его и познать содержащиеся в текстах высшие категории можно только через толкования. Вообще, недвойственное сознание реализуется на разных уровнях. Посредством элементарного толкования -- раскалывания смысла на дискретные осколки -достигается лишь первый этап, далее идет непрерывная благодать, есть еще различные состояния духа... В следующих главах мы неоднократно будем возвращаться к этому очень важному и трудному вопросу о дуализме дискретного и непрерывного, знания и понимания.

Идеи, связанные с ролью слова в познании, широко обсуждались и на Западе. Бор говорит об ограничениях, наложенных структурой языка на научное познание. Древние (в частности, гностические) авторы напряженно размышляли о роли имен и о соотношении имени и именуемого предмета (или Предмета):

Имена, которые даны вещам земным, заключают великое заблуждение, ибо они отвлекают сердце от того, что прочно, к тому, что не прочно, и тот, кто слышит [слово] Бог, не постигает того, что прочно, но постигает то, что не прочно. Также подобным образом [в словах] Отец, и Сын, и Дух святой, и жизнь, и свет, и воскресение, и церковь, [и] во всех остальных -- не постигают того, что [прочно], но постигают, что не прочно, [разве только] познали то, что прочно. [Имена, которые были] услышаны, существуют в мире [для обмана. Если бы они были] в эоне, их и день не называли бы в мире и не полагали бы среди вещей земных. Они имеют конец в эоне. ... Единственное имя не произносится в мире -- имя, которое Отец дал Сыну. Оно превыше всего. Это -- имя Отца. Ибо Сын не стал бы Отцом, если бы он не облачился во имя Отца. Те, кто обладает этим именем, постигают его, но не произносят его. Те же, кто не обладает им, не постигают его. Но истина породила имена в мире из-за того, что нельзя познать ее без имен. Истина едина, она является множеством, и [так] ради нас, чтобы научить нас этому единству посредством любви через множество.

(Евангелие от Филиппа 11-- 12)

Согласно крупнейшему исламскому мыслителю Ибн Араби, имена представляют собой сферу, промежуточную между абсолютным бытием и материальным миром (ограниченным бытием).

Рассмотрев то, что повелевает миром и воздействует на него, мы обнаружили, что это -- Прекрасные Имена, проявившиеся в нем во всей своей всеобъемлющей полноте, не скрываясь.

(Изображение окружностей)

Эта тема подробно рассматривается и в канонической христианской традиции (можно вспомнить, например, средневековую дискуссию реалистов с номиналистами о существовании универсалий -- общих понятий -- в реальности или только в мышлении; впрочем, этот вопрос также восходит к Платону).

В современной художественной литературе, пожалуй, наиболее ярко представления о власти имени выражены в тетралогии Урсулы Ле Гуин о Земноморье. Основа волшебства в созданном ее фантазией мире -- это знание истинных имен предметов на истинном языке. Это -- родной язык драконов: они могут даже лгать на нем; для человека же с его двойственным мышлением последнее невозможно в принципе.

Знать имена -- моя профессия, мое искусство, мое ремесло. Понимаешь ли, чтобы соткать магическое заклятие, сначала необходимо узнать подлинное имя предмета. У меня на родине люди всю жизнь скрывают свои подлинные имена ото всех, кроме немногих близких, кому доверяют без оглядки. Ибо в подлинном имени заключена огромная сила и огромная опасность. Некогда, в начале времен, когда Сегой поднял острова Земноморья из океанских глубин, все вокруг имело подлинные имена. И теперь вся магия, все волшебство зависят от знания именно этого -- подлинных имен, слов истинной Речи, возникшей вместе с нашим миром... Настоящий волшебник всю свою жизнь тратит именно на выяснение подлинных имен людей и вещей.

(У. Ле Гуин. Гробницы Атуана)

По сообщению Иринея Лионского, гностики школы Василида также знали магию имен, стремясь использовать ее в целях освобождения: