Крылья империи

У этих слов был и другой смысл, понятный здесь разве Баглиру. Он помнил, как бронированные дирижабли его отца перли в парадном строю над ночной столицей, отмечая молниеносную победу над очередным неполноценным народом, разбрасывая в лучах прожекторов десятки тонн разноцветной фольги. Спокойно, невозмутимо. Через те же распылители, сквозь которые на города низших рас ниспадал напалм. Или яд на рыбные фиорды, на леса — фитонциды. А потом — отряды доочистки в демаскирующей алой униформе. Цвета артериальной крови. Символ бесстрашия перед ее пролитием. Как своей, так и чужой. А потом, вслед за доочисткой, шли поселенцы. Насаждали новые рыбьи садки, рубили из мертвых деревьев новые города — рядом с руинами городов низших. Еще бы не низших! У этих существ даже не было хвостов… Правда, в прошлые эпохи, (лет за двадцать до того) ничем не зазорным считалось ни подать бесхвостому руку, ни даже жениться на бесхвосточке. И потомство оказывалось почти сплошь бесхвостым. А у кого и был хвост — то бесхвостыми урождались внуки. Или правнуки. И потому все хвостатое потомство бесхвостых родителей было направлено — до пятого колена — в особые отряды, которые вступали в дело, если частям доочистки вдруг оказывали сопротивление. Там они погибали во славу Родины, не оставив потомства.

А вскоре после первых таких походов у адмираллиссимуса ап Аменго, родился бесхвостый сын. Родословная генерала была безупречной, матери — тоже. Всевозможные анализы подтвердили отцовство полководца.

Потом подросшему Баглиру предложили выбор: пожизненный штрафной отряд или изгнание.

Но у этих слов был и третий смысл.

Библиотека адмираллиссимуса была заполнена трофеями — книгами истребленных народов. Сам он к ним не прикасался. Просто полагал, что трофеи должны соответствовать уровню человека. И тащить злато-серебро из походов богачу и меценату как-то нехорошо. Вот и тащил книги — и собрал сотню тысяч томов.

Баглир ходил в это место часто, трогал написанные на неизвестных, недавно мертвых языках тома. Его интересовали мысли тех, кто считался неполноценным, вроде него. Он знал — эти народы отстали в области технологии. Но, возможно, они наверстали там, где сородичи Баглира прошли, воздев нос кверху?

И наткнулся на полку книг из Лаина, совсем недавно освоенного государства. Причем освоенного, несмотря на отчаянное и неожиданно эффективное сопротивление. Лаинцы сбили около полусотни дирижаблей, уничтожили все штрафные дивизии и здорово потрепали армии доочистки. Как рассказывал сам адмирал, лаинцев победил голод. А последние пещерные крепости, наладившие тепличное хозяйство, были взяты при помощи искусственных землетрясений. Многие пытались бежать в сопредельные миры — но с тамошними обитателями Республике Тиммат удалось договориться — кому нужны голые беженцы — и их не пустили.

Лаин окончился, но война была долгой. И в столе отца Баглир нашел лаинский разговорник. В Лаине приходилось допрашивать пленных.

Разговорник не словарь. Баглир лаинские книги скорее расшифровывал, чем читал, и многое, видимо, додумал от себя — но тем больше запали они ему в душу.

"Хорошо разбить армию врага, но лучше оставить ее целой.

Хорошо уничтожить неприятельское государство, но лучше его сохранить.

Убив человека, теряешь возможность его использовать.

Война любит победу и не любит продолжительности".

Может быть, именно из-за этих книг Баглир и не пошел в штрафную дивизию. Хотя ему и обещали довольно безопасный штабной пост. И на «экзамене» глаза котенку выкалывать не стал. А чтобы животное не стало сырьем для следующего испытуемого, снес ему кортиком голову. И стал готовиться к изгнанию.

Что ж, пусть сенмурв станет символом быстрой и бескровной кампании, изящной и неотразимой!

Баглир велел прибрать литературу, и вышел из библиотеки в ностальгическом раздумье и размышлении о природе войн. Ноги носили его по городу кругами. На одном из уже ославленных в известной эйлеровой задаче кенигсбергских мостов Баглира перехватил Мельгунов.

— Куда это ты с такими глазами?

— Какими глазами? — растерялся Баглир.

— Ну, вот ты и выпал в наш грешный мир! А то ходил, пронизая прах материи взглядом, созерцая горних духов или еще чего-нибудь такое… Да не стой столбом, немцы существа любопытные, мигом вокруг соберутся. Голландцы вон как за Великим-то бегали! А всего-ничего: рост! — Мельгунов ухватил Баглира за локоток и потащил в нужную сторону. Тот еле поспевал переставлять ноги, — А у нас тут объявилось непонятное существо. Не из твоих ли мест? Большое, в перьях, с крыльями. Но четвероногое и зубастое.

— Как я? — удивленно переспросил Баглир.

— Похоже, но не совсем. Я же говорю — с крыльями!

— Ах, да… — спохватился Баглир, — А перья какие? А… хвост?

— Перья белые на голове, ниже — розовые, алые, багровые. На кончиках крыльев — пурпурные. Хвоста нет. Совсем. Не видел таких?

— Не видел, — твердо сказал Баглир, — читал. Веди!