Крылья над Преисподней. Россия и Мегакризис XXI века

— Пока нормально движемся, товарищ Верховный, — отрапортовал директор агентства, — Сводим в него все, что можно, все, что повышает производительность и продуктивность, позволяя обходиться минимумом людей. Все — начиная от комбайнов-роботов и новых летательных аппаратов и кончая технологиями повышения урожайности. Ростовские беспилотные комбайны управляются одним оператором — десяток. Так же хорошо показывают себя и автоматические энергонасыщенные тракторы «Кировец». Все это интегрируется в информационную систему управления агрокомплексами — в «Агротронику», тоже детище «Ростсельмаша».

Задействуем технологию водоочистки «ЗФ» и строим завод по производству протиевоей, «легкой» воды по ее технологии. Она очень повышает продуктивность животноводства. Смеляков там у нас генконструктором, он дело туго знает. Но проблемы возникают…

Игорь вкратце доложил: вода из кавитационно-вихревой установки Черкаса действительно повышает урожайность растений. Экономия на удобрениях — колоссальная. Но вот пробовали поить этой водой кроликов — так плоды буквально разрывали чрева самок. Так что тут еще нужно изучать механизмы, да и людям эту воду употреблять рановато. Хотя один из разработчиков поил этой водой новорожденного сына — и тот рос очень быстро, поражая всех размерами. Но изобретатели — известные экстремалы.

— Потому, товарищ Верховный, покамест ничего для прессы не даем. Изучаем действие воды на живые организмы, за сыном того изобретателя наблюдаем, обследуем, — закончил Игорь.

— Правильно делаете, — одобрил глава государства, прищурив глаз от дыма сигары, — тут наверняка нужно еще много работать. Но для технических культур, для льна нашего уже сейчас можно установки в ход пускать. Кто активно занимается проблемой?

— Вторая Академия, считайте — Владислав Жигалов, — задорно ответил Игорь. — Ну, Влад спуску не даст. Он еще поставит РАН перед фактом, заставит признать новые эффекты.

А Верховный дружески пожал Игорю руку и тоже рассмеялся.

— Эх, Игорь, иногда дух захватывает, — промолвил он. — Мы давно наткнулись на целый пласт совершенно безумных, внешне очень простых и дешевых технологий вроде этой кавитации. Помню, как Делягин говорил об их принципиальной нерыночности, некапиталистичности. Что они существуют где-то между господствующими направлениями, между информационными и нанобиотехнологиями. Но мы даже не представляли до конца, что это за золотая жила для нашего национального возрождения. Для этого стоило создать центры экспериментальной проверки подобного…

Верховный словно запнулся. Вихрь мыслей и ощущений захватил его. У него были неразвитые зачатки необычных способностей, подчас его память, в которую вторгались импульсы текущих впечатлений, могла воскресить в его мозгу то, что он видел и слышал много-много лет назад. Иногда Верховный мог на какой-то миг вспомнить даже запахи, стоявшие тогда в комнате или на улице. И в этот момент он словно возвратился в тело мальчишки 1977 года. На какой-то краткий миг пахнуло летним жарким днем, запахом книг из большого шкафа. Вспыхнула в памяти обложка журнала с большим аэропланом на нем. Книжка о приключениях Аргуса, написанная Аскольдом Якубовским. Роскошное издание о Марсе и будущих полетах на него — Клушанцева. Волна какой-то дикой радости нахлынула в грудь Верховного, уже далеко не молодого человека. Ощущение того, что детские мечты исполняются и он созидает тот самый новый мир, о котором так грезил тогда.

«Да, мы — когнитарии, коги. И нам очень хорошо быть вместе. Мы начали действовать среди погасших, опримитивленных, не умеющих мечтать и создавать миры леммингов, слепых простецов», — мелькнула мысль. — «Но мы отвечаем за них. Мы даем им и мечты, и новую жизнь, и новые занятия. И тогда лемминги превращаются в людей, у коих глаза горят и плечи расправляются…»

После развала СССР на территории так называемой «новой России» образовалась действительно новая историческая общность: бывшие русские — безвольные, циничные, разобщенные, не верящие в дерзкие прорывы и ненавидящие всех, кто на них способен. Беспомощные перед властью, глупые лемминги с обывательским мышлением, продажные в душе своей. Озабоченные только мелким потребительством. Эти лемминги покорялись любой мало-мальски организованной силе и никогда не могли восстать. С ними можно было делать все, что угодно, и именно поэтому власть на обломках Союза так долго удерживало племя откровенных мерзавцев и грабителей. Теперь же нужно было из этих живых мертвецов, из этого распавшегося народа создать новый, живой и сильный народ. Сталину почти удалось родить живое дитя от мертвой матери — старой России, умершей в 1917-м. Но он не успел завершить своего великого дела. Теперь его нужно закончить им, когам.