Читаем Крылья не белого цвета (СИ) полностью

Крылья не белого цвета (СИ)

Инесса Кампирова

Бескрылый молча повиновался.

— Куда ты ведёшь меня? — спросил он, спотыкаясь и опираясь, как старик, на мою руку.

Я на секунду задумалась.

— Ты ведь теперь… Будешь жить у меня!

Он, кажется, не ожидал такого ответа. Молча залился краской. Думал о чём-то своём.

— А ведь ты… — чуть позже начал он, остановившись, сев и опершись на ещё одно дерево. — Я искал тебя…

— Меня?

Глаза округлились.

— Сейчас?

Смятение и непонимание отразилось в них, точно в зеркале.

— Почему я?

— Мне сказали.

— Кто?

Он покачал головой.

Сразу стало понятно, это знать мне нельзя.

— Мне сказал… Альбиус…

Я не стала спрашивать, кто он такой. Почему-то поняла, что тот ангел.

— Альбиус умер… — продолжил говорить бескрылый. — Но я должен завершить его дело.

— Какое же?

— Нести его свет. Но папа… — содрогнулся в рыданиях мальчик. — Папа был прав! Этот мир слишком жестокий… Я не смогу сообщить ему, чего я добился. — дрожащая рука обхватила себя и коснулась кровавой одежды.

— Он увидит… — прошептала я.

В народе часто говорили, что «ангелы видят всё».

— Не увидит…

***

Я привела к себе это существо, совершенно не зная, что теперь делать. Пообещала ему, что будем жить вместе. Что я его не обижу. И защищу. Тем более, что, как сказал сам крылатый, меня без конца подмывало сказать так; он искал меня, а ради чего не сказал.

— Так почему?

Он молчал.

— Ты не сказал в лесу, не сказал сейчас…

Мы всегда говорили на «ты», даже после «прозрения». Возможно, из-за того, что он мне казался сверстником. Не поняла я только, ему было тяжело говорить. Осознавать, что прошлого уже не будет. Бескрылый ангел, кто он теперь? Никто. Жалкий и беспомощный. Как человек. И кто погубил его? Какие руки поднялись на такое деяние?

Он не хотел говорить, потому что просто не мог и, кажется, давил жгучие слёзы.

— Кто они? — снова спросила я.

— Люди. — ответ ожидаем.

Бескрылый откинулся на заранее приготовленную ему подушку и закрыл глаза. Тяжело дышал и часто вздрагивал. Должно быть, пребывал ещё в шоке. Ему мерещилось то, что было, а после вспоминался полёт… Несколько раз в своём «жутком» сне он плакал, золотистые слёзы срывались и падали вниз на щёки.

Бабушка очень быстро разгадала «секрет». Она услышала наши голоса и увидела существо, но ничего не сказала. Только позвала меня и дала какие-то мази.

— Отнеси ему. После дай.

Некогда белая одежда, стала сейчас коричневой. Она сильно обтягивала его дрожащее тело и была сейчас грязной и рваной.

— Кто же его так?

— Говорит, люди… — ответила я.

Бабушка не поверила.

— Ты знаешь, кто он?

— Не говорит мне… Но я уже видела…

Добрый глаза с интересом взглянули на меня. Пришлось рассказать.

— …И он умер. Он был его отцом.

— Он что-то хотел.

— Передать?

— Возможно, поблагодарить… Ты всё сделала правильно.

========== Глава 3. Домашний ангел ==========

Боль донимала, мучили тени, он понимал, что не сможет летать. Не мог и смириться, вспоминал и рыдал. И слёзы катились в подушку. Он отвернулся, чтоб никто не узнал, никто не должен был видеть… Мне тоже снилось что-то ужасное. Разорванные струны гитар и разбитые по клавишам рояли. Почему именно они? По какой причине? Не ясно. Возможно, какой-то знак. Так или иначе, эти страшные картины убедили в том, что с музыкой пора кончать. Не моё это. Найду другое хобби. Музыку надо забыть. В итоге, ни я, ни он не смогли уснуть в эту ночь. Каждого переполняла утрата.

Бескрылый долго не приходил в себя. После жаловался, что болела спина. Долго разглядывал её в зеркало, точнее то, что осталось. От одного крыла — совсем ничего. Только рана. От другого — кусочек кости, обтянутой остатками кожи. Нею он мог шевелить, и маленький отросточек поднимался вверх. Раньше этим движением мальчик поднимал крылья… Но даже так, физически, было намного проще. Пережить эту боль в душе он, казалось, никогда не сумеет.

Юэн сидел в уголке моей комнаты, глядя в одну точку, ничего не говоря. Он полностью уходил в себя, и жалко было наблюдать за такими мучениями. О чём он думал? Уверена, о полёте. Как больно потерять то, что было твоим, что ты мог! В один миг… Почти месяц ушёл на то, чтобы на его лице появилась пусть лёгкая, но улыбка, а боль с ужасом перестали отражаться в глазах.

— Тебе сейчас очень больно? — говорила я.

Он пожимал плечами.

— Каково это: летать, а после потерять крылья?

Вздыхал. Видимо, сам не понял, а я, дура, как специально, пыталась его уколоть!

— Это плохо. Так не долго быть. — единственные слова, сказанные об ужасном событии.

— Ты можешь жить у меня…

— Спасибо. Так ведь живу. Назад меня и не примут…

— Назад? На небо?

— Нет. Но есть один мир…

— Какой же? — прошептала я. — Расскажи.

— Тебе не обязательно знать.

Он категорически отказывался говорить об этом, мотал головой, мычал, переводил тему разговора.