Крылья ночи

— Когда принимаешь что-то близко к сердцу, — продолжал город, — когда сознаешь свою ответственность, очень обидно выслушивать бранные слова.

— Я не бранился.

— Сейчас — нет. А раньше, днем, бранились.

— Да я… просто понервничал.

— Это от курения.

— Не начинайте все снова-здорово!

— Не буду, — сказал город. — Дымите как паровоз — мне-то что.

— И верно ведь, черт бы вас побрал, — сказал Кармоди, раскуривая сигарету.

— Разве только я сочту себя неудачником, — докончил город.

— Нет, нет, — взмолился Кармоди. — Не надо так говорить!

— Забудьте мои слова, — попросил город.

— Хорошо.

— Бывает, я переусердствую.

— Факт.

— Мне особенно трудно, потому что я прав. Я ведь всегда прав, знаете ли.

— Знаю, — сказал Кармоди. — Вы правы, вы всегда правы. Правы-правы-правы-правы-правы…

— Не надо так возбуждать себя перед сном, — сказал город. — Выпьете стакан молока?

— Нет.

— А если подумать?

Кармоди прикрыл глаза ладонями. Ему было очень не по себе. Он чувствовал себя виноватым, хилым, беспомощным, грязным, неряшливым. Чувствовал себя безнадежно и неисправимо испорченным, и так будет всегда, если только он не изменится, не переломится, не приспособится.

Но вместо того, чтобы попытаться сделать нечто подобное, Кармоди встал, расправил плечи и решительно зашагал мимо римской площади и венецианского мостика.

— Куда вы? — спросил город. — Что случилось?

Молча, стиснув зубы, Кармоди продолжал свой путь мимо детского парка и здания «Америка-Экспресс».

— В чем моя ошибка? — вскричал город. — В чем, скажите только, в чем?

Кармоди ничего не ответил, размашистым шагом миновал ресторан «Рошамбо» и португальскую синагогу и вышел наконец в жизнерадостную зеленую степь, что окружала Яснопогодск.

— Неблагодарный! — визжал ему вслед город. — Вы такой же, как все. Люди — упрямые скоты, вечно всем недовольны.

Кармоди влез в машину и завел мотор.

— Но, конечно, — проговорил город более ровным тоном, — вы, люди, и недовольны-то не бываете по-настоящему. Отсюда, наверное, мораль: город должен научиться терпению.

Кармоди развернулся и повел машину на восток, к Нью-Йорку.

— Счастливого пути! — бросил ему вдогонку Яснопогодск. — Обо мне не беспокойтесь, я буду вас поджидать.

Кармоди выжал акселератор до отказа. Больше всего на свете он жалел, что до него донеслась эта последняя реплика.

Часть IV КАКАЯ ЗЕМЛЯ?

ГЛАВА 22

…И вот куда-то мы попали, но кто знает, куда, когда и на какую Землю? Будьте уверены, только не Кармоди, который оказался в городе, очень похожем на Нью-Йорк. В очень похожем, но в том ли?

— Это тот Нью-Йорк? — спросил Кармоди.

— А черт его знает! — ответил кто-то.

Кармоди огляделся и сообразил, что голос исходит из черного зонтика, который он держит в руке.

— Это ты, Приз? — спросил он.

— Конечно, я. А ты что подумал — это шотландский пони?

— А где ты был раньше?

— В отпуске. В коротком, но заслуженном отпуске, — сказал Приз. — И ты не имеешь права на это жаловаться. Отпуска оговорены в соглашении между Амальгамированными Призами Галактики и Лигой Реципиентов.

— Я и не жалуюсь, — сказал Кармоди. — Я просто так… А, неважно!.. Вот что: это место — точь-в-точь моя Земля! Точь-в-точь, как Нью-Йорк!..

Вокруг был город. Потоки машин и людей. Вспышки вывесок. Полно театров, полно киосков, полно народу. Полно магазинов с объявлениями о дешевой распродаже по случаю банкротства. Полно ресторанов — самые большие назывались «Северянин», «Южанин», «Восточник», «Западник», и во всех — фирменные бифштексы и картофельная соломка. Кроме того, были еще «Северовосточник», «Югозападник», «Востоксеверовосточник» и «Западсеверозападник». Кинотеатр на той стороне улицы анонсировал «Апокриф» («Грандиозней, многокрасочней и увлекательней, чем «Библия»!!! Сто тысяч статистов!»). Рядом был дансинг «Омфала», где выступала труппа народного рок-энд-ролла по имени «Шитлы». И девчонки-подростки в платьицах мидллесс танцевали там под хриплую музыку.

— Вот это — веселая жизнь! — воскликнул Кармоди, облизывая губы.

— Я слышу только звон монет в кассе, — заметил Приз тоном моралиста.

— Не будь ханжой, — сказал Кармоди. — Кажется, я дома.

— Надеюсь, что нет, — ответил Приз. — Это место действует мне на нервы. Присмотрись как следует. Помни, что сходство — не тождество.

Но Кармоди же видел, что это угол Бродвея и 50-й улицы! Вот и вход в метро — прямо перед ним! Да, он дома! И он поспешил вниз по лестнице. Все было знакомо, радовало и печалило одновременно. Мраморные стены гноились сыростью. Блестящий монорельс, выходя из одного тоннеля, исчезал в другом…

— Ох! — вскрикнул Кармоди.

— В чем дело? — спросил Приз.

— Ни в чем… Я передумал. Пожалуй, лучше пройтись по улице.