Крылья Победы

Через некоторое время снова позвонил Слухаев. Доложил, что был с директором на месте «десантирования», нашел там обрывки оболочки аэростата заграждения. Видимо, он сорвался где-то, и ветер понес его сюда. Обледенев, он стал опускаться на лес и при падении взорвался. Этот взрыв и слышал директор совхоза. А за полотнища парашюта он принял обрывки аэростата.

Аналогичный случай был у нас и в Селах. Тогда меня тоже разбудил дежурный и доложил: какой-то гражданин сообщает, что на полянке восточнее аэродрома немцы высаживают десант.

— А документы у него в порядке?

— В порядке, — заверил дежурный. — И не пьяный он.

Вышел я из дома. Ночь темнейшая. Облачность висит над самой землей. Вряд ли немцы могли решиться в таких условиях высаживать десант на незнакомый аэродром. Сомнения мои подтвердились. Выяснилось, что возвращался домой наш автовзвод. Рассудив, что в такую темную ночь самолеты не могут летать, шоферы, чтобы не повредить машины, включили фары. Это и вызвало переполох у колхозников.

…После праздника Октября нам пришлось расстаться с замечательным коллективом 29-го Краснознаменного истребительного полка. За четыре трудных месяца войны летчики этой части сбили 67 вражеских самолетов, уничтожили много живой силы и боевой техники врага. Теперь заслуженные воздушные бойцы уезжали переучиваться на новую технику.

Грусть расставания немного скрасила весть о том, что славный полк за боевые заслуги награжден орденом Ленина. А чуть позже 29-й иап был преобразован в 1-й гвардейский истребительный полк. Личный состав дивизии гордился своими боевыми товарищами, ставшими первыми гвардейцами Военно-Воздушных Сил.

В огневых поисках

Сразу после Октябрьской годовщины мы получили задания на разведку, утвержденные командующим Западным фронтом генералом армии Г. К. Жуковым. В них говорилось, что главная задача состоит в том, чтобы определить ударную группировку врага на данном направлении, ее состав. Кроме того, требовалось установить районы сосредоточения танков и артиллерии противника. Мы были обязаны также вести наблюдение за нашими контратакующими группами и определять положение своих войск. Предстояло вскрыть переброску гитлеровцами оперативных резервов к фронту, особенно подвижных частей, найти их аэродромы и площадки, выявить типы и количество самолетов на них.

И наши летчики еще настойчивее продолжали полеты на разведку в установленной для нас полосе: Тургиново, Калинин — справа и Теряева Слобода, Старица — слева. 7 и 8 ноября стояла нелетная погода. Только девятого появилась возможность выпустить самолеты на разведку и штурмовку целей в районе Тургиново. В тот же день мы узнали, что нашу дивизию решено усилить. У нас оставался один смешанный полк. Дополнительно нам дали еще два: один ночной бомбардировочный — летал на У-2, другой на старых самолетах — разведчиках Р-5 и истребителях И-5. Дивизия получила приказ перебазироваться в район Подольск, Лопасня. Там противник наступал на Серпухов и угрожал Подольску.

Мы немедленно перелетели на новое место. Стали вводить в строй пополнение. Перед первыми полетами я выехал на аэродром, где стоял полк, имевший самолеты У-2. Мне было известно, что в его составе — инструкторы аэроклубов. Я слышал, что на легких машинах уже совершались ночные налеты на позиции гитлеровцев. А тут нам дали целую часть. Видно, идея использования У-2 для бомбардировок фашистских войск ночью получила признание.

И вот ноябрьская ночь. Темнота непроглядная. Установили и зажгли фонари «летучая мышь» вдоль полосы и у посадочного знака. Приготовили специальные колпаки. Когда ими накрывали фонари, аэродром погружался в тьму. Подвезли к летному полю прожектор.

Однако в разговоре со мной один из летчиков попросил:

— Товарищ командир, не нужно нам прожектора. Обойдемся без него.

Я спросил:

— Вы уже летали без подсвета?

— Да, пробовали. И такого количества фонарей не надо.

На первый раз мы все же оставили фонари, но зажигали их не все. Горели лишь «летучие мыши», обозначавшие посадочный знак. Один слетал — нормально! А тьма кромешная. Трудно себе представить, как он сориентировался.

Спрашиваю у командира: «Все так умеют?» Он говорит: «Нет, за всех ручаться не могу». Я опять собрал летчиков. В один голос просят: разрешите всем летать без прожектора и фонарей на полосе. Дал я им «добро». Но и этого им оказалось мало. Посчитали, что на посадочном знаке достаточно ославить всего пару фонарей. Я разрешил попробовать. Один поднялся в воздух и сел прекрасно. И другие — также. Вот молодцы. Сам летал на У-2 больше десятка лет, но такого не встречал; вот так зрение было у молодежи. Словом, к нам прибыли настоящие орлы. Прекрасная молодежь!