Крылья победы

«Немецкие войска подошли к железнодорожной станции, в случае взятия ее Таганрог мог быть отрезан. Наши стойко отстаивали станцию, буквально любой ценой, благодаря чему удалось за 10 суток вывезти таганрогский завод. Помню, после начала эвакуации нам позвонил А.Н. Поскребышев и спросил:

— Сколько вам надо еще времени на вывоз завода?

— При самом усиленном нажиме три дня, — ответил я.

— Это много. Поторопитесь. Надо уложиться за один день. Фактически мы уложились за четыре дня».

В октябре началась эвакуация заводов Москвы — напряженнейшая, почти круглосуточная работа. Однако каждый выезд на эвакуировавшиеся заводы подтверждал, что все делается разумно и организованно, как будто людей специально этому обучали. А ведь все произошло так неожиданно — к эвакуации предприятий в Москве никто не готовился.

И вот снимаются со своих мест огромные заводы. Люди собранны, ни суматохи, ни сутолоки. Между цехами и корпусами проложены железнодорожные пути. Оконные проемы разобраны до уровня вагонов. Сделаны погрузочные эстакады. Станки и оборудование подают на погрузку по определенному плану. На каждом участке — ответственные командиры производства. Есть ответственный за вагон, платформу, эшелон, за их охрану. А в это время в цехах еще выпускают самолеты и моторы из деталей и заготовок, которые обрабатываются на действующих станках.

Как и в других местах, с московских заводов вывозили все. Снимали даже световую арматуру. В стенах электроподстанций зияли отверстия из-под выключателей, трансформаторов, изоляторов. Грузили конторские столы, тумбочки, табуретки. В цехах оставались лишь груды битого стекла и ненужной бумаги. Благодаря особому вниманию к авиационной промышленности со стороны ЦК ВКП(б) и Совета по эвакуации подвижной состав поступал на заводы бесперебойно. Погрузка шла днем и ночью.

Вспоминает один из старейших работников авиационной промышленности П.П. Кочеров:

«Люди работали до изнеможения, иногда буквально засыпали на ходу. Если бы до войны спросили о сроках переброски завода на новое место, ответ был бы один — не менее года. Практически за десять дней октября мы отправили не менее восьмидесяти процентов оборудования. Трудовое мужество опрокинуло все. А ведь одновременно выделялись люди для строительства оборонительного рубежа от Можайского шоссе до линии Белорусской железной дороги».

Чтобы ускорить эвакуацию, на одном из московских заводов более ста автомашин, почти весь транспорт, перевели на круглосуточный график. Станок за станком устанавливали на платформы при помощи двух больших портальных кранов. Слесари, медники, токари стали на время такелажниками и грузчиками. Директор завода появлялся всюду, где возникали какие-либо трудности. Погрузочные площадки были связаны телефоном со штабом эвакуации завода.

На одном из заводов при упаковке шлифовальных кругов не хватило древесной стружки. Тогда рабочие принесли книги из личных библиотек, и они пошли на прокладки, чтобы предохранить абразивы от поломок в пути.

Не говоря уже о круглосуточной работе в дни эвакуации, когда отдыхали поочередно по 2–3 часа прямо в цехах, нужно еще представить, что в большинстве своем демонтировали заводы люди, которые родились и выросли в Москве, работали на том или ином предприятии целыми семьями. Как же трудно было им отрываться от родных мест, с какой болью в сердце прощались они со всем, с чем была связана их жизнь! Что-то было еще и нажито, а уезжали по-солдатски, захватив только то, что могли унести их руки, — несколько узелков с самым необходимым, главным образом для детей.

Основную массу людей отправляли по железной дороге. Товарные вагоны оборудовали деревянными нарами. Устанавливали железные печки-«буржуйки», как в годы гражданской войны. Их топили углем, шпалами, всем, что попадало под руку. Но разве нагреешь такой печкой вагон? Трудно было с питанием. Путь долгий, а запасов продуктов — почти никаких. Сколько ехать, никто не знал. Поезда шли медленно, стоянки долгие. На больших станциях, простаивая в очередях, старшие вагонов получали по продовольственным карточкам хлеб или муку, а также некоторые другие продукты. Но никто не падал духом. Заботы и горести переносили стойко.

Частично эвакуация шла по рекам. Люди и заводское имущество отправляли пароходами и на баржах. Так уезжали на восток многие рабочие и их семьи с завода, производившего двигатели Климова.

Капитан парохода, буксировавшего баржи, впервые шел по Волге и не знал ее фарватера. А все бакены с наступлением холодов уже сняли. Поэтому плыли только днем, а ночами стояли. Мороз начал сковывать реку. А тут еще пароход вышел из строя. Пришлось вызывать буксиры. В общем, караван застрял в одном из волжских затонов: дальше плыть было нельзя. На колхозные подводы погрузили вещи, посадили детей и стариков, остальные пошли пешком. Ночевали в деревнях. Колхозники старались всех приютить. Лишь через некоторое время поступили вагоны, и рабочие отправились к месту назначения.